Воспитательный процесс

Воспитательный процесс

Леди Эллана Франциска Лючия, как обычно в обеденное время, решила показать свой характер и удивительную для леди силу, с размаху ударив уважаемую мадам Вирджинию ложкой в лоб, так что та едва удержалась на каблуках, заметно пошатнувшись. Высокое гладкое чело мадам – признак недюжинного интеллекта и упрямства – моментально заалело округлым следом от серебряного прибора, а нахмуренные тонкие брови не сулили нарушительнице порядка ничего хорошего.

Однако леди Эллана была не промах – точек давления на присутствующих она знала великое множество. Прекрасные черты лица юной леди скривились, а нежные розовые губки исторгли самые непотребные для столовой звуки. Мадам Вирджиния резко побледнела, покосившись на сидевшего напротив достопочтенного милорда Рестуса. Тот не выглядел ни капли удивленным. Наоборот, неспешно промокнул губы белоснежной салфеткой, внимательно наблюдая за разыгравшейся за столом драматической сценой.

Леди, заметив всеобщее внимание к своей персоне, удвоила усилия. Теперь и на беспристрастном лице милорда промелькнуло что-то, отдаленно напоминающее неудовольствие.

- Кхм, мадам Вирджиния, - подал голос мужчина, неотрывно следя за виновницей беспокойства, - Вы можете что-то сделать?

Женщина побледнела практически до синевы, маленькие глазки расширились, а тонкогубый рот судорожно хватал воздух, однако запрятанных за внушительным декольте легких явно не достигал – она задыхалась. Даже пышная напудренная прическа, казалось, встопорщилась и готовилась к бегству ввиду своей профессиональной несостоятельности.

- Мадам Вирджиния? – тон мужчины стал чуть более строгим, а взгляд – цепким и жестким.

- М-м-милорд? – тоненько проблеяла рекомендованный тремя семьями и лично директором пансионата педагог, но в окружающей какофонии звуков, исторгаемых леди Элланой, её было практически не слышно – приходилось читать по подрагивающим губам. Достопамятная ложка, еще мгновение назад лежащая на столе, взмыла в воздух и припечатала лоб мадам с другой стороны. Две симметрично набухающие шишки теперь наводили на мысли о посланнице преисподней, а не уважаемой воспитательнице. Наливающиеся кровью глазки-бусинки только довершали дивный портрет чертовки-Джинни, неожиданно пришедшей на смену степенной матроне.

Милорд, верно оценив обстановку, начал подниматься из-за стола, но мадам Вирджиния сумела его опередить. Усиленный потусторонним эхом голос пронесся по столовой, всколыхнув тяжелые портьеры и распахнув пару окон:

- Леди Эллана Франциска Лючия! – возопила воспитательница, сверкая глазами на невинно глядящего на неё голубоглазого ангела в белоснежных кружевах и золотых кудряшках. Розовый ротик удивленно приоткрылся и – о пресветлые боги! – не издавал ни звука. Но испуганной виновница смятения окружающих не выглядела, хотя, откровенно говоря, всклокоченный вид мадам пугал даже много повидавшего милорда. – Вы ведете себя недостойно леди!

- Агу? – переспросила леди, потянувшись к нависшей над ней мадам пухлой ручкой. Да так быстро, что ухватила ту за нос. Женщина взвыла, так как захват оказался ни капли не детским – леди Эллана держала крепко, давая возможность дышать, но не допуская и доли вероятности вырваться из захвата, не применяя силы. Подвывая, мадам Вирджиния попыталась отстраниться от воспитанницы, но ангел с характером демона не желала лишаться своеобразной игрушки, ухватившись второй рукой за жемчужное ожерелье, точно за ошейник излишне резвой собаки.

Милорд мысленно вознес молитвы всему пантеону богов и бесноватым чертям в придачу, ибо в характере леди Элланы без таковых явно не обошлось. Конечно, подвергать сомнению авторитет мадам воспитательницы не было ни малейшего желания, но ситуация всё больше склоняла мужчину к тому, чтобы вмешаться. Синеокий ангел между тем продолжала бесчинства – великодушно отпустила порядком помятый нос мадам Вирджинии, чтобы сей же миг вцепиться в ожерелье пальчиками левой руки и начала своеобразное восхождение, без особого труда покоряя высокие женственные холмы, затянутые в плотный корсет. Судя по тому, как легко леди взбиралась, уже почти достигнув своей цели – высокой прически воспитательницы, - без подспудной помощи врожденного дара левитации здесь не обошлось.

С удобством устроившись на плечах ошеломленной и оттого пораженно притихшей мадам, леди Эллана Франциска Лючия с любопытством изучала удерживающие волосы и накладной шиньон заколки. Выглядела леди настоящей наездницей, покорившей дикого скакуна – легко придерживалась одной ладошкой за жемчужную сбрую, а второй с интересом копошилась в пышных локонах. Звонкий смех колокольчиками разносился по обеденной зале, а резко выдираемые из прически шпильки на лету обращались в сверкающих бабочек, выпрыгивали из волос прыткими кузнечиками и с напряженным жужжанием вылетали пушистыми полосатыми шмелями. Изрядно растрепав некогда строгий пучок мадам Вирджинии, леди заскучала. Вздохнула, поелозила на дамских плечах, смешно наморщила лобик, а затем растянула розовые губки из бантика в опасную, не предвещающую ничего хорошего, предвкушающую улыбку.

Перехватить щедрый поток магии милорд Рестус не успел – только инстинктивно дернулся вперед, чтобы тот же миг спрятать лицо в ладонях и не видеть итогов сотворенного заклинания. Мысль о покоренном мустанге пришла в голову не только ему одному. Правда, оформилась в более светлых и ярких красках – леди Эллана, счастливо улыбаясь во все три белеющих во рту зуба, с почетом восседала на розовогривом плюшевом пони. Игрушечный с виду зверь недобро сверкал на застывшего восковой фигурой милорда пуговичным глазом и нервно дергал роскошным хвостом, заплетенным в сотни тоненьких косичек, каждая из которых была украшена кокетливым бантиком.

Если бы только мадам Вирджиния могла в таком положении сообщить о своем горячем желании тотчас покинуть сей радушный дом даже без выходного пособия и рекомендательного письма, блестящая розовая грива и не менее вычурный розовый хвост уже мелькали бы где-то далеко за окном, в направлении строго противоположном проклятому особняку. Но пускай леди Эллана и была знакома с лошадьми лишь постольку-поскольку, её знаний вполне хватало для того, чтобы не наделять плюшевого пони даром речи. Правда, кое-что о животных светловолосый ангелок знала, поэтому, дико кукарекнув и вытаращив при этом перламутровые глазки-пуговки, игрушечный пони сверкнул пониже оттопыренного хвоста радужной дугой, на конце которой переливалось золотом и драгоценными камнями огромное, словно страусиное яйцо.