Воспоминания о будущем

Часть 2. Ирма

Часть 2-я.  Ирма

Платили в собесе копейки, в издательстве Вика получала гораздо больше и привыкла каждую неделю ходить на выставки и театральные премьеры, а отпуск проводила на море. Теперь о море пришлось забыть. В издательстве Вика общалась с интересными, незаурядными людьми – писателями, художниками, переводчиками… Да и с коллегами «по цеху» было о чем поговорить. На новой работе был совсем иной «контингент».

 Здесь любили бразильские сериалы и обсуждали до хрипоты телевизионное ток-шоу «Что, где, когда» (по мнению Вики, постановочное и довольно примитивное), а театрам предпочитали магазины. «А на журфаке чему учат? Какие там предметы?» – спросили Вику. – Не предметы, а дисциплины. Лингвистика, история искусств, логика, эстетика, философия, современный русский… - перечисляла Вика, но ее остановили вопросом: «А русский-то зачем, у вас там что, неграмотные учились? Вика улыбнулась: «Да это не тот русский, не школьный». – У вас там все «не то», сплошная заумь, в жизни не пригодится! – подвели итог сотрудники. Спорить с ними Вика не стала: зачем?..

Викиным теперешним сотрудникам не нужна была этика (которую они путали с эстетикой), они не интересовались живописью, никогда не были в консерватории, не читали даже знаменитую «Монахиню» Дени Дидро (Вика как-то обмолвилась, и ее подняли на смех: читаешь всякую дрянь, покупала бы лучше любовные романы, там такие сексуальные сцены, зашибись!), а в существование второго тома «Мертвых душ», который Вика обожала и над которым смеялась до слез, вообще не поверили: «Гоголь его сжег, это в учебнике написано. Ты даже этого не знаешь… А еще журналистка!»

Вика пыталась сказать, что второй том существует, что он восстановлен, и можно взять в любой библиотеке… Но никто ей не поверил. Она словно оказалась в вакууме, где нечем было дышать, нечем было жить. Вместо живых людей ей приходилось работать с пенсионными делами. Дела стояли на полках – и молчали. А ей так хотелось общения! И когда выдавалась свободная минутка – то есть все было подобрано по журналам и расставлено по полкам – Вика наугад брала с полки пенсионное дело и погружалась в чтение. Иногда попадались интересные…

И однажды Вика прочитала на обложке знакомую фамилию: «Петерсон Ирма Генриховна. Пенсия по случаю потери кормильца на ребенка Косова Константина Сергеевича». Адрес Вика помнила наизусть…

С Ирмой они учились на одном курсе, хотя она была старше Вики на десять лет. И вот – пенсия на ребенка, их с Сережей сына! Но почему она до сих пор Петерсон? Почему не Косова? И что за пенсия такая – по случаю потери кормильца?

На Вику нахлынули воспоминания…

На редакционно-издательском факультете отделения журналистики их было семеро – восемнадцатилетних, поступивших в вуз после окончания школы. Все остальные были гораздо старше, успели окончить полиграфический техникум и имели за спиной несколько лет работы в издательствах, журналах, газетах. Маленький кружок Викиных ровесников как-то сразу сплотился и сдружился. Исключая Ирму. Она была немногим старше их, но не настолько, чтобы отнести ее к разряду «тетенек», как они прозвали студенток возрасте от двадцати трех до тридцати. А как еще их было называть вчерашним школьницам? Между ними была пропасть: в двадцать три года они уже окончат институт, а этим под тридцать, а туда же – первокурсницы!

Ирму они приняли в свой круг безоговорочно. – Сколько тебе? Девятнадцать? Двадцать? Двадцать один?.. – Двадцать один, подтвердила Ирма, усмехнувшись, и ее усмешка девчонкам показалась высокомерной, как и сама Ирма. – Надменная, как английская королева, и изящная, как фарфоровая статуэтка, Ирма знала себе цену, хотя ничем не подчеркивала своего превосходства. Впрочем, его и не нужно было подчеркивать…

В компанию ее приняли, но дружить с ней не получалось ни у кого, кроме Вики. Уже тем она отличалась от них – наивных и восторженных первокурсниц, ничего еще не пробовавших в жизни, что была замужем. Точнее, собиралась замуж (в их компании – еще никто не собирался!). И с удовольствием делилась подробностями личной жизни. – Мой Сережа… Мы с Сережей… Сереже не нравится это платье, и я его больше не надену… - рассказывала Ирма. Сережа был для Ирмы средоточием жизни, и она ни от кого не скрывала, что у них с Сережей – «отношения». Это во-вторых.

А во-первых, Ирма была удивительно хороша собой, да что там хороша, - очаровательна! Худенькая, легкая, изящная, как фарфоровая балеринка из старинной табакерки, она обладала к тому же необычной внешностью: огромные, в пол-лица, глаза, капризно изогнутые губы, как-то не вяжущиеся с чертами ее полудетского лица, и длинные иссиня-черные волосы (Вика знала секрет: Ирма красила волосы…штемпельной краской. Обыкновенной штемпельной краской для печатей, которая продается в канцтоварах, восемь копеек пузырек. «Она хорошо держится, только под дождем нельзя… и я всегда зонтик таскаю! Зато цвет офигенный! Скажешь кому-нибудь – тебе не жить!» – пообещала Ирма Вике).

- У тебя фигура просто класс! – восхищались девчонки. – Ты, может, гимнастикой занималась?

- Танцами, но это так, непрофессионально. Это хобби. – отмахнулась от расспросов Ирма.