Воспоминания о тебе. Часть 1. Узы.

Глава 1. Возвращение домой

Автобус, на котором я ехал, был, можно сказать, переполнен. Мне приходилось втягивать живот, стараясь пройти мимо мужчин и женщин, которым не хватило места. Чёрт меня дёрнул сесть именно в этот автобус, но что поделать, назад возвращать желания никакого нет. Придётся терпеть, всё равно ехать не долго. Каких-то две остановки и я дома.

Дом. Наконец-то я скоро увиже маму и поем настоящей домашней еды, а то от бурды, которую готовят в клиники, меня, если честно, начинало уже подташнивать. Кое-как находил в себе силы вложить ложку в рот и улыбнуться медсестре, которая сидела возле моей койки на стуле и следила за тем, чтобы я съел все. Это была та ещё пытка. Желудок до сих пор помнит через что ему пришлось пройти. 

Вот. Моя остановка. Извиняясь и стараясь не упасть через сумки, разложенных прям на проходе, я вышел из автобуса, поправил свою дорожную сумку на плече и вдохнул свежего воздуха.

Мммм. Какое блаженство. После запаха лекарств, которыми была пропитана вся эта клиника, выхлапные газы, создающие машинами, казались нечто прекрасным.

Ничего не изменилось. Хотя что могло измениться за каких-то семь дней? Теже самые улицы, по которым я ходил в школу. В парке бегали друг за другом и кричали дети, а их мамаши сидели на скамейках, не обращая на них внимание, и делились друг с другом разными сплетнями. С опаской поглядывая по сторонам, прошёл небольшой райончик, где мне часто достовалось от Безпалово. Я даже помню почему. Мой отец, работает в прокуратуре и как-бы он там главный. Ну в общем, батька этого самого Безпалого из загранницы привёз наркоту с целью продать её у нас в России подароже. А отец мой за этим наркодиллером давно охотился, все никак выследить не мог. Юркий зараза. И вот наконец ему все же улыбнулась удача. Батю Безпалого взяли, надели на него красивые металлические браслеты — прям под цвет его глаз — и повезли в обезьянник, ожидать суда.

Вот из-за этого Безпалый меня и возненавидел жуткой ненавистью. Своих дружков на меня натравил, с которыми он познакомился в детской комнате палиции, а затем сдружился с ребятами из моей школы и меня начали доставать ещё и там. 

Я с детства был хилым и болезненным, не мог дать отпор. Отец меня на бокс водил, чтоб — как он выразился — мужчину из меня сделать, но кончилось это все тем, что мне накостеляли и отцу пришлось забыть о мечте, сделать из меня подобие себя, и повезти меня в больницу. Потом, сидя однажды на кухне всей семьёй, он предложил записать меня на карате, после чего я месяц с ним не разговаривал. Походу до него дошло, что не моё это, и он сдался. Тяжело вздохнул и махнул на меня рукой, что означает "делай что хочешь" или же "да ну тебя". Я знал, что разочаровал его, но делать то, к чему не лежит сердце, очень сложно.

До дома оставалось совсем немного. Моё сердце забилось в груди сильнее, а на лице засеяла счастливая улыбка. Как же я по всем соскучился. По мамке и её пирогам, по бате и его чувству юмора, дедушке и бабушке, с которыми просто приятно посидеть и поговорить о чем-нибудь.

Я ускорил шаг. Заскочил на крыльцо и уже потянулся к ручке, как дверь распахнулась и я чуть не упал, удержал равновесие. На пороге стояла мама. Такая, какую я её запомнил семь дней назад, перед тем как забылся сном, во время которого из меня вытаскивали воспоминания... Маленькая и хрупкая, с большими голубыми глазами и растрепавшимися золотистыми волосами. На ней было лёгкое платишко под цвет её глаз, немного перепачканое в муке, но эта небрежность делала её очень милой, жутко трогательной и ранимой. Она, как и тогда, смотрела на меня не моргая со слезами на глазах и дрожащими губами. Я улыбнулся ей, она выронив ухват, который держала в руках и нервно теребила, и бросилась мне на шею. Слёзы градом потекли по её щекам, от чего моя рубашка насквозь промокла. Мама все сильнее и сильнее прижимала меня к себя, словно стараясь слиться сомной воедино, почувствовать биение моего сердца.

— Ромочка... сыночек мой, я так испугалась, что что-то может пойти не так и ты забудешь нас, — дрожащим голосом говорила мама, то и дело всхлипывая у меня на груди. — Мы тут все извелись, места себе не находили... а нас ещё к тебе не пускали, говорили, что беспокоить нельзя — большое давление на мозг. Вот так сказал это.. как там его?...А Спиридонов. Ирод проклятый! Вот зачем он согласился эту операцию делать, а?

Мама немного отстранилась, шмыгнула носом и выжидающе посмотрела мне прямо в глаза

— Все в порядке мама, — лакского проговорил я и большими пальцами стер с её щек слизинки. — Доктор Спиридонов помог мне. Уверяют тебя. Тебе не о чем тревожиться. Он хороший человек и профессионал своего дела. Боли я не чувствовал. Немного кружилась голова, когда я очнулся на четвёртый день, но этим все и обошлось. Сейчас я полон сил и жутко хочу съесть кусок пирога, который ты — я в этом обсалютно уверен! — по случаю моей выписки приготовила.

Мама перестала плакать, обворожительно улыбнулась, от чего на её щеках появились две милые ямочки, и поволокла меня за руку в дом.

Там на кухне, на своём месте с бокалом кофе и газетой, сидел отец. Увидев меня, он отшвырнул газету в сторону, встал и подошёл ко мне. Ростом он был под два метра, широкоплеч, без грамма лишниго жира. Я всегда рядом с ним чувствовал себя сопляком десятилетнем, который совершил какую-то глупость и теперь приходить просить прощения. Даже не смотря на то, что мне уже 19.

 — Привет па.., — не успел я договориться, как получил увесистый потзатыльник, от которого на несколько секунд забыл как дышать. 

• — Возращение блудного сына, как я понимаю, — сложив руки на груди, сказал отец, разглядывая меня и при этом хмурив бровья. Мне от этого стало как-то не по себе. Я нервно улыбнулся, потирая затылок.
•  
• Синяк будет, или шишка. У отца рука тяжолая. В детстве я думал, что он железный человек. Ну тот, который из Марвел. С возрастом понял, что ошибся. Отец мой в сто раз круче этого Тони Старка в его железной броне, так как если папу разозлить он так мозги этому идиоту вправит, что тот даже может в президенты пойти.
•  
• — За что? — все таки решил я поинтересоваться за что он меня так. Ни "привет", ни " как дела", а сразу подзатыльник. 
•  
• — А сам не догадываешься? — задал отец встречный вопрос, продолжая буравить меня своим фирменным взглядом, от которого сразу руки сами собой поднимаються, предлагая закрепить на них наручники. Я же так не поступил, пожал плечами. Отец сжал губы и сделал глубокий вдох перед тем как начать говорить. — Ты ночью сбежал из дома через окно своей спальни, прихватив собой разряженный телефон без зарядки и пару футболок, а так же пару тысячь рублей. Ты проигнорировал то, что мы пытались втолкать в твою бестолковую голову. Ты решил поступить по своему. Да ты хотя бы думал, что могло произойти с тобой, если б Спиридонов вдруг ошибся и стёр бы тебе все воспоминания?