Восточный ветер

Глава 1.

Вода – это субстанция жизни. Даже если она внезапно льется из ведра на голову. Колодезная, холодная, до мурашек. Главное в этой ситуации быть тем, кто эту воду льет, пусть и без какой-либо жалости и снисхождения. А о какой жалости может идти речь, если все средства исчерпаны? И хлопанье по щекам, и пинание ногой под ребра. Туша здоровая, вусмерть пьяная, ну никак не хочет в себя приходить! Дрыхнет прямо на полу, в продуктовом леднике, несмотря на царящий здесь собачий холод.

А всего лишь одно ласковое ледяное ведрышко и, гляди ж ты – ожил соколик. Ну, как ожил – замычал, башкой кудрявой замотал и попытался открыть глаза, видимо, чтобы наказать обидчика, что разбудил и вымочил по грудь.

- Вставай, пьянь! – Смирена, княжна миргородская, слегонца ткнула лежащее мускулистое тело носком сапога. Столько времени потеряно, а эта туша никак в себя не придет. Если бы он не был так нужен…

«Туша», словно услыхав, еще раз невнятно замычала и, перевернувшись на живот, пошатываясь встала на четвереньки. Покачалась несколько мгновений, будто вспоминая, где верх, где низ, а после тяжело осела на пятую точку. Выдохнула тяжко перегаром, всей вселенской скорбью. Мутные голубые глаза, побродив по помещению, остановились на девушке.

- Помнишь, хоть, кто я?

- Да, - прохрипел мужчина. Еще бы он эти повелительные нотки в голосе забыл.

- Уже – хлеб. Держи рассол и поехали, - перед носом оказалась глиняная емкость с соленой жидкостью. Как нельзя кстати.

- Куда?

- Дело есть. И ты мне для него нужен.

- Почему – я?

- Потому что ты последний, кого в моем похищении заподозрят. Да и приставаний от тебя в дороге точно ждать не стоит.

Молодой мужчина поперхнулся рассолом, и надсадно закашлялся, прочищая горло. Изумленно вытаращился на девушку, хлопая длинными ресницами. А взгляд такой осмысленный стал, словно она второе ведро вылила. Отер рот рукой и осторожно, по стеночке, встал на ноги. Тряхнул головой – нет, не привиделась княжна, тут стоит. Хоть и видать ее мутновато.

- Почему я тут?

- Яра тебя привезла. Пьешь ты, Добрыня, как свинья, который день подряд. Вот она тебя здесь положила, чтоб проспался. Да протрезвел.

Мужчина нахмурился, пытаясь выловить из памяти хоть что-то. Яра – командир и негласная мать их молодой дружины, не зря их зовут «Ярины волки». А он сам – молодой сотник. Остальное пока в тумане. Но стыд кольнул под ребра от осознания, что Яра, и наверняка не только она, видали его в непотребном виде. Сглотнул с трудом.

- Стряслось-то что?

- В дороге расскажу. Идти уже можешь?

Ноги дрожали, как у последнего пропойцы, но ни в жизнь он не признался бы в собственной слабости. Не гоже мужчине жаловаться. Кивнул медленно и оторвался от стенки. Девушка протянула рушник.

- Башку вытри. На улице подморозило.

Мокрые волосы неприятно липли к голове, как и рубаха – к телу. Но оно чувствовалось, хоть и болело нещадно – затекло от неудобной позы. Да мелькнула мысль, что не только поэтому. Видать бурно он время проводил, пока его тут не утихомирило. Добрыня растер голову, стараясь не обращать внимания, что гудит она, будто он внутри колокола стоит, что на сторожевой башне подвешен. Огромный, на всю округу его слышно. Люд окрестный предупреждает об опасности.

Пока вытирал лицо и шею, глянул на девушку. Княжна Смирена была одета в добротную дорожную одежду, безо всяких изысков. Еще и шапку по самые глаза натянула, видать, чтоб не признал кто в дороге. Губы плотно сжаты, постукивает нервно носком высокого сапога – ясное дело – торопится. А значит что-то серьезное стряслось, ежели она самолично куда-то собралась. Еще и помощи попросила. Потому – поторапливаться надо. Отбросил Добрыня полотенце, и чуть покачиваясь, зашагал к лестнице наверх.

- Пойдем, по дороге расскажешь, - прохрипел будто не своим голосом. Песни он что ли горланил всю ночь, раз глотка будто наждаком натертая?

- Лошадей в конюшне я уже приготовила. Одежда только тебе нужна.

Он невольно опустил глаза. М-да… Видать знатно он «гулял», долго и с размахом. Ворот рубахи порван аж до середины груди, пятна повсюду, эвон даже – на кровь похоже. Кому-то он что ли по пьяни рожу начистил? Главное, чтоб не убил, рука-то тяжелая, удар поставлен. Эх, да что ж муть-то одна в башке?! Ничего не вспомнишь.

Вышел наружу, вздохнул сырой прохладный воздух. Повел широкими плечами, разминая затекшие мышцы. Кругом темень, ночь глухая на дворе. Судя по всему – на княжьем подворье он. Сыро, зябко – даже стража попряталась. Следом наружу вышла Смирена.

- Чего встал? Пошли, времени нет.

Что оставалось? Зашагал следом, не забалуешь с юной княжной. Семнадцать годков, а властности – хоть отбавляй. Дык при такой -то матери, как Дивляна, оно и немудрено. Мало того, что кровь – не водица, так ведь еще и не простая Смирена девка, что в светлице вышивает, да косы плетет. Хотя коса есть, эвон на спине лежит цвета спелой пшеницы да толщиной с мужскую руку.Княжна лучшая среди «Рысей» – девушек-воительниц, которых Яра самолично обучает. Смирена сама захотела туда, хотя школа для простых девчонок была создана. По задумке воительницы, по окончанию, ученицы должны телохранительницами у знатных горожанок служить. Уже сколько времени знатные семьи города Ярины пороги обивают, чтоб хоть одну девчушку застолбить, ибо никто лучше них с охранной работой не справится. Видали их в деле, и не раз, иного мужика за пояс заткнут играючи. Но не только боевые умения, там и науки всякие преподают, и языки иноземные. Лучшей ученицей Смирена стала, хотя с нее спросу было в два раза более. Чтоб никто не подумал, мол, за знатность ей оценки высокие ставят. Самой Яре али Драгомиру – волхву верховному, что там преподает, плевать и на знатность, и на деньги. Или учишься как должно, или с позором вон.