Возлюбленный враг

Ася. Познань. Особняк на Евангельской

До города  ехали в полнейшем молчании, Франц держал меня за руку, и я  слабо улыбалась ему. У меня в глазах слезы стояли, он заметил и хотел подбодрить. Теперь уже хотелось заплакать открыто, но старалась казаться  сильной и собранной.

Я же русская, из народа Победителя, чего мне тут перед немцами истерики закатывать. Тем более, немцы-то уже того... давно в Вальгалле своей, а здесь мечутся только их бледные тени, хотя по моим спутникам так не скажешь, уж очень были похожи на существа из плоти и крови. 

И еще одна мысль придавала сил, может, если я усну, то утром очнусь у себя дома и все случившееся окажется сном. Даже убедила себя в реальности такого сценария, ведь ничто другое  не могло бы сейчас успокоить.

Мы медленно ехали по узким улочкам красивого старого города, миновали костел и Ратушу в строительных лесах, видимо, немцы затеяли реконструкцию часов, и небольшую квадратную площадь, вокруг которой стояли дома в готическом стиле с магазинчиками на первых этажах.

Вывески на польском и немецких языках я не успевала прочесть. Потом дорога пошла вдоль реки Варты, делившей Познань на две части (по словам Вальтера).  Я увидела на холме величественную крепость, наверно, оставшуюся еще со времен Средневековья.

Заметив мой интерес к старинным постройкам, фон Гросс сообщил, что в черте города есть замок германского  императора Вильгельма.

— Подлинный шедевр европейской архитектуры! Думаю, вы оцените, Ася.

Вскоре лимузин остановился возле высоких решетчатых ворот, за которыми виднелся двухэтажный кирпичный особняк. Вальтер  повернулся ко мне, его глаза светились  дружеским участием:

— Вот видите, Ася, даже жить вам предстоит на Евангельской улице.  Судьба благосклонна! Недалеко есть собор, который вы сможете  беспрепятственно посещать. Вам  здесь понравится, я уверен.

Зато мне уже не нравился его  приторный тон и  чересчур добренький взгляд, уж лучше бы оставался  равнодушным, как в самом начале знакомства.