Возрождение феникса

Адам Пэйн

История больного.

Дело номер 902.

Отец Адам.

Перо замерло на поставленной точке и подскочило вверх. Мужчина, державший его, задумался на несколько мгновений, изящно обмакнул кончик пера в чернильницу и исправил написанное.

Отец Адам. Адам Пэйн.

В этот раз он аккуратнее вывел имя того, с кем ему позволили провести беседу. Верховный отец Рафаэль редко разрешал общаться с заключенными, ведь их зараза могла легко достичь чужих умов и мыслей. Но Натан уже не раз выслушивал различные душераздирающие истории и мог бы даже написать книгу о каждом из них, но знал, что тогда удостоится смерти.

Натан был из тех людей, которые держатся за победителя. Он знал, что церковные убеждения всегда подвергались и будут подвергаться сомнениям, а стоящие у власти всегда будут пытаться силой удержать крупицы мира. Ему предоставлялась редкая возможность созерцать человечество на одной из своих низших ступеней развития. Но один он поделать ничего не мог, да и желанием не горел. Пусть молодые сражаются и воюют за свободу и равноправие, он же лишь хотел дожить оставшиеся годы в тишине и спокойствии.

А жизнь его была очень неплоха к данному моменту. И пусть другие люди не считали его даже за мужчину, он был тих и до ужаса неприятен каждому. Свою жизнь он посвятил книгам и изучению прошлого, переписывая и читая старинные манускрипты. Натан стал летописцем, и до сих пор это его вполне устраивало. Главное, писать то, что от него хотят, ни больше ни меньше. Он прекрасно знал, какое наказание ждет его, употреби он какую-нибудь «ересь» в своих текстах. Так что слушать и записывать истории осужденных стало его маленькой местью инквизиции. Он научился избегать их глупые правила, оставаясь в безопасности, хотя и рискуя каждый раз.

Натан почувствовал легкое волнение, когда в его дверь постучали. Он бросил взгляд на стол, проверяя, все ли лежит на своих местах. Длинное гусиное перо, чернильница в серебряной подставке, потрепанная книга с уже начертанным там именем.

— Входите! — сказал он громко и поправил темную рясу на себе.

Он не был официальным служителем церкви, но все равно был обязан соблюдать все её обеты, так как являлся летописцем. Другие священники всегда подозрительно оценивали его действия и поступки, один пару лет назад даже донес на него Рафаэлю. Но у Натана с ним были хорошие отношения, и к тому же Верховный Отец знал, что он ни на что злодейское не способен.

Тяжелая дубовая дверь отворилась, и вошли двое солдат. Их доспехи скрывали большую часть лица, наружу выглядывали только изогнутые недовольством губы. Под руки они вели молодого заключенного. Сердце Натана учащенно забилось. Он так жаждал этой встречи, хотел узнать правду об этом человеке, и вот наконец ему позволили.

Он едва не подскочил со своего кресла у массивного стола, но, сдержавшись, лишь указал широкой ладонью на стул перед собой. Стражники грубо пнули заключенного вперед, и он почти на ощупь отыскал сидение. Натан впервые видел его так близко, и ему удалось его рассмотреть.

Стражники и инквизиторы хорошо над ним поработали, на мужчине не осталось живого места. Это был еще даже не мужчина, его лицо дышало юностью и энергией. Серые глаза из-под густых бровей смотрели настороженно и враждебно, готовые оценить любую опасность и моментально среагировать. Волосы его были темного цвета, как мог судить Натан, но здесь могла возникнуть и ошибка. Человек, проведший больше двух месяцев в подземелье, мог утратить первоначальный цвет волос, испачкав их в земле и грязи. И действительно, все лицо и руки его, выглядывающие из порванной рубахи, были покрыты засохшей кровью и пылью, которая ложилась на кожу слоями. Подбородок и щеки покрывала бесформенно отросшая за время заключения борода. Натан испытал некое отвращение, оценив, в каком положении держали этого человека. Но еще какое-то чувство возникло в нем. Восхищения, быть может. Несмотря на два месяца истязаний и пыток, несмотря на исхудавшее до костей тело и ужасные, от усталости ввалившиеся в череп глаза, Адам был прекрасен и блистал красотой.

Натан задумчиво потер лысину и сложил руки перед собой.

— Мы будем за дверью, если понадобимся, — сказал один из стражников и, проверив железные оковы на пленнике, покинул комнату. Второй стражник последовал за ним, и внутри повисла мертвая тишина.

Натан обнаружил, что ужасно переживает и не знает, с чего начать разговор. Как вообще вести беседу с таким человеком? Он раньше общался с преступниками и с довольно серьезными обвинениями, но впервые пред ним предстал столь загадочный персонаж. Более двенадцати лет об Адаме ничего не было известно, кроме того, что он сбежал со своей службы и предался ереси. Но теперь, он пойман, схвачен, сломлен. Так сказал ему Рафаэль.

Натан снова поглядел на Адама. Об этом человеке можно было сказать многое, но сломлен он не был. Да, может, внешне он и напоминает скелет, но внутри у него покой. Натан видел это по его глазам.

— Назовите свое имя, пожалуйста, — вежливо начал он снисходительным тоном.

Адам наконец остановил свой взгляд на нем и снова отвернулся, рассматривая стопки книг, расставленные в крошечной комнате.

— Вы и так его уже знаете, — ответил он нехотя. — А иначе не позвали бы меня сюда.

Голос его показался Натану похожим на скрежетание металла, словно точат клинок. Но он списал это на долгое истощение.

— И все же я настаиваю.

В этот раз Адам задержал глаза на нем и оценивающе рассмотрел. Пронизывающий взгляд заставил Натана вспотеть, он почувствовал, что его читают, словно книгу.

— Адам Пэйн, — послышался негромкий ответ.

— Мое имя Натан. Мне позволили провести с вами последнюю беседу перед судом, дабы не утратить подробностей вашего дела.