Возвращение

Возвращение

               За окном хрипло каркали тучные вороны, ежась от утреннего холода. Наступила пора, когда доброе теплое лето сменилось осенней поступью, а в воздухе ощущалось легкое дыхание зимы. Листья устилали собой землю, образуя желто-красные дорожки, а те полу-зелёные собратья, что еще держались на деревьях, сиротливо дрожали на ветру, цепляясь за тонкие ветки.

                Тихое прекрасное и грустное время. В такую пору часто ощущаешь незыблемость уходящего и наступление необратимого процесса увядания души и тела. Тоже чувствовал и я, наблюдая в мутное стекло за переваливающейся с лапы на лапу птицей. Ее перебитое крыло волочилось, словно плащ. Вороны на деревьях сочувственно прокричали что-то на своем удивительном языке. Птица тоскливо посмотрела на них, затем на небо, и уныло побрела прочь, не имея возможности вернуться туда, где была счастлива, кружась в водовороте ветреных потоков. Я понимал ее и жалел, поскольку также, как и она, навек потерял свое счастье много лет назад.

                Я всегда дивился природе воспоминаний, которые походили на раскаленные гвозди. Кажется, что память стерлась, и годы сравняли с землей то место, где когда-то красовалось дерево с цветущими цветами радости. Но неловкое касание возвращало в то время, когда жизнь была такой же яркой и прекрасной, как радуга на голубом небе. И от этих воспоминаний становилось еще больнее. Я осознавал, что те мгновения не повторятся никогда, и пытался заглушить рвущиеся наружу слезы прикладываясь к холодному стеклу бутылки. Обычно это удавалось, но не в этот день: Самайн, Хэллоуин, Первый день зимы. Смысл от названия не менялся. Именно тогда я потерял ее. Ту, ради кого, как мне казалось, я появился на свет.

                О, какая это была любовь! При всей банальности слова, поистине оно открывалось лишь тем, кто познал его суть по-настоящему. И я познал. Проведя почти двадцать лет в туманной серости будней, когда дни протекали за днями, а толпы людей без лиц проплывали мимо, я увидел богиню, и свет озарил нас. Слов не хватит описать ее внешность и чудный характер. Достаточно того, что души встрепенулись и полетели навстречу друг другу, а бесконечная музыка звучала в такт нашим сердцам. Ни ее, ни моя родословная уже не играли никакой роли. Обольстительная принцесса… нежная, словно нераспустившийся цветок розы… пленительная как аромат амброзии. Муза, что принесла мне недолгое счастье.

                Помню наши прогулки по набережной, когда мы были не в силах даже посмотреть друг другу в глаза. Но не от трепета перед первой встречей, а от еле сдерживаемого желание слиться в вечном поцелуе. Все мгновения до и после проносились мимо; все жеманные обеды, где приходилось кивать и улыбаться; все встречи бесконечных тетушек и дядюшек, смотрины невест… Каждый раз все труднее сдержать порыв, чтобы все бросить и уединиться с той, кто озарял мою душу. О, Боги, за что вы поставили нас по разные стороны баррикад? За что сделали меня хозяином громкого титула, а ее дочерью рыбака? Как же ужасно то, что приходилось встречаться на окраине городка, дабы какой-нибудь прохвост не доложил о нас и скрывать то, что не может быть скрыто!

                О, воспоминания, вы снова бередите про́клятую душу. Душу, что живет в уединении в одном желании – забыться и исчезнуть, но приходит новый день, и память возвращается.

                О, вы – воспоминаний муки,

                За что тревожите меня?

                Картины, запахи и звуки,

                Как жар погасшего огня.

                Я не мог более сдерживаться и яростно вскочил. Мой крик отразился от стен ветхого особняка, где когда-то принимали самых именитых гостей. Теперь тут гуляли разруха да мелкие насекомые. Птицы испуганно закаркали, отвечая на мой яростный зов. Но в этот раз я чувствовал не поддержку, а страх и одиночество. Я потянулся к бутылке, но как бы жадно не пил мой разум оставался чист, а воспоминания всплывали в сознании.

                Лес, речка, лужайка. Наш последний пикник: ее улыбка и очи, от которых я не мог оторвать глаз. Тогда мы почти не притронулись к еде, созерцая друг друга. Все прошлое, физическое, материальное ушло, уступив место эйфории вербального контакта. Да, я хотел обладать ею, но в ином смысле. Я хотел ее душу, хотел раствориться в ней и вечно летать в небесах неземного блаженства.

                Вновь эти воспоминания…  Я не мог их больше терпеть. Моя душа тянула прочь из затхлого, пропахшего прошлым, помещения.

                На улице стояло вечное утро. Ветер растрепал волосы, заставив содрогнуться и запахнуть пальто. Соседи-вороны радостно приветствовали меня громкими криками. Нечасто я нарушал их уединение, а когда это происходило, мы подолгу вели беседы, пока нас не разлучала ночь. Сейчас я хотел скрыться от них, ото всего, что было вокруг, но больше всего от старых воспоминаний.