Враг моего врага

Глава седьмая, в которой мы наблюдаем трогательное воссоединение семейства

- Миссис Форбиден, - проговорил Гэбриэл, прогуливаясь с супругой по саду, - я, признаться, прискорбно мало знаю о хозяине дома. Не будете ли так любезны восполнить мой пробел на этот счёт?

На последнем балу в честь Йоля принц-регент шутки ради захотел воскресить великий карнавал, умерший вместе с Венецианской республикой. Затею приняли с энтузиазмом, и балы-маскарады с италийскими масками вошли в моду. Граф Айлен, как выяснилось, от моды отставать не желал, так что в приглашении любезно перечислил маски, которые гости могли выбрать, дабы спрятать светлейшие лики.

Наряд чумного доктора Гэбриэл счёл самым подходящим для себя. Линнет, правда, вежливо выразила сомнение в его уместности – но Гэбриэл решил, что возможность повеселиться, смущая своей мрачной маской окружающих, будет справедливой компенсацией за часы пребывания среди пёстрой стаи лицемерных аристократичных павлинов.

- Прекрасной души человек, но немного скучный, - изящным жестом спрятав зевок за веером, произнесла Линнет. – Такой правильный, что от этой правильности сводит зубы. Ни интрижки, ничего… даже в опере смотрит исключительно на сцену. Из увлечений лишь карты. Он из того типа мужчин, который приводит в восторг матушек, но не их дочерей, если понимаешь. – Глядя на садовую дорожку, озарённую неярким светом магических гирлянд, она тонко улыбнулась. – Их дочерям больше по нраву его брат.

- А он, надо полагать, посещает оперу отнюдь не ради того, чтобы насладиться музыкой.

- Насколько мне известно, он любит музыку, но ему куда больше по нраву те, кто её исполняет. Эдварду Ройсу приписывали романы чуть ли не со всеми ведущими певичками и танцовщицами. Не думаю, что все эти слухи правдивы, но хватит и половины. – Линнет задумчиво посмотрела на статую Диармайда, мимо которой они проходили. – Он тот ещё владыка разбитых сердец, наш лорд Мефистофель. И довольно… эксцентричен. Взял в камердинеры глейстига, представляешь?

Гэбриэл действительно представлял масштаб подобной смелости. Глейстиги были низшими фейри, несчастными порождениями Дивного Народа, не удалившимися на Эмайн в те времена, когда люди стали захватывать господство над миром. Теперь они, как и баньши с брауни, пребывали в положении чуть лучшем, чем индейцы и рабы в колониях: дабы не сталкиваться с людским страхом и злобой, предпочитали жить в своих поселениях, отдалённых от человеческих городов, и существовали в бедности, если не в нищете. Им доверяли лишь черновую работу, а если нанимали в качестве слуг, то на должность не выше садовника или горничной.

Взять глейстига в камердинеры было немалым вызовом обществу, и в своей внутренней характеристике Эдварда Ройса Гэбриэл добавил к его портрету ещё один важный штришок. 

- Полагаю, его женитьба окажется тяжёлым ударом для леди де Лер, - продолжила Линнет.

- Леди де Лер?..

- Кэтрин де Лер, вдовствующая герцогиня Рундел. Насколько мне известно, последние пару лет они с Эдвардом… очень близко дружат.

От Гэбриэла не укрылся намёк, скользнувший в придыхании перед концом фразы. И хотя информация определённо была интересной, сейчас его больше интересовало другое.

- Я слышал, у графа Эрона натянутые отношения с братом, - произнёс он.

- Натянутые – мягко сказано. – Линнет резкая перемена темы не смутила: она уже привыкла, что его мысли зачастую далеко опережают привычное течение беседы. – Они не общались восемь лет.

- И граф Айлен всё же пригласил его в свой дом?

- Родственные чувства не так-то просто убить. А графа Эрона не приглашают лишь смешные люди вроде миссис Пэмфри. – По тому, как дрогнули губы жены, не прикрытые маской, Гэбриэл понял, что она поморщилась. – Эти нувориши такие забавные… получили дворянство три поколения назад, а мнят о себе невесть что. Нет, там, где собираются истинные представители haut ton, Эдварду Ройсу рады. Хотя бы потому, что с ним веселее, чем без него.

- И в чём была причина их размолвки?

- Только не говори, что сам не догадываешься. Неужели их титулы не натолкнули тебя на выводы?

- Простите невежество вашего супруга, моя милая. Вы же знаете, я фоморски плохо разбираюсь во всей этой светской шелухе.

- А та история наделала столько шума… - Линнет сложила веер с укоризненным щелчком. – Кристиан, как старший сын, должен был унаследовать титул и майорат графа Эрона. Но старый Ройс завещал титул, земли и состояние Эдварду, в обход законного наследника. Поскольку никому в здравом уме не могло прийти, что граф оставит всё своё состояние не благородному, блистательному, благоразумному Кристиану, а Эдварду – ловеласу, дуэлянту, заядлому картёжнику… да ещё в обход обычного права… в общем, поговаривают, что младший Ройс опоил отца и заставил переписать завещание. А потом и вовсе отравил его. – По кошачьему лику скользнул золотой блик, когда миссис Форбиден чуть повернула голову к мужу. – Он блестящий алхимик, если тебе и это неизвестно.

Это Гэбриэлу было известно. На самом деле ему всегда было известно больше того, чем он показывал. Но казаться более несведущим, чем ты есть, по его мнению являло собой весьма полезную привычку; и сейчас он предпочёл бы узнать разные версии той истории и услышать разные мнения.

Конечно, законы Харлера предусматривали передачу майората младшим сыновьям, – сущее счастье для отцов, чьи наследники не оправдывали ожиданий или марали честь рода. Тем не менее каждый подобный случай был нонсенсом (если не сказать моветоном) и получал широкую огласку в обществе. Кроме того, завещания пэров всегда заверялись магом – он накладывал колдовскую печать, подтверждавшую подлинность, – и изменялись лишь с его вмешательством.

Чтобы решиться на всю эту утомительную возню, у старого Ройса должны были возникнуть очень весомые причины.