Враний град

Враний град

Какой идиот додумался обить бархатом сидения в карете, Питер так и не понял. Пошутить по этому поводу он тоже не успел - Амелария оторвалась от лицезрения пейзажей за окном и, достав из крохотной сумочки мутный стеклянный флакон, капнула себе пару капель на язык. Питер закатил глаза, но спорить не стал - пусть балуется со своими микстурками "от нервов". Вот только ему теперь придется терпеть собственное общество до самого конца пути. Светлые волосы девушки растрепались, выбившись из-под шляпки, и прилипли к исхудавшей щеке. Питер привстал, чтобы накинуть на Амеларию плед и ударился головой о потолок.
- Ну какого…- выругался он, но девушка не проснулась.
Юноша вытянул длинные ноги, достал небольшую книгу, пролистал несколько страниц и кинул ее на сидение рядом с Амеларией. "Неряха" - прозвучал в голове хриплый голос леди Кетрин, но Питер только улыбнулся и извлек из кармана потрепанную колоду карт. Играть в них, он как всякий не уважающий себя джентльмен, конечно же, не умел. Обидно отчасти, что при наличии золотых кудрей и невинных зеленых глаз он не обладал столь полезным талантом наживаться на своих менее удачливых товарищах в карточной игре. Но Питер так же знал, что у него есть масса других не менее приятных способностей, и потому совсем не грустил по этому поводу. 
Раз Амелария решила, что сегодня не грех побаловаться с настойками, то и он совсем не прочь последовать ее примеру. Даром что ли они брат и сестра? Как бы невзначай Питер вытащил из внутреннего кармана серебряную фляжку и как бы невзначай сделал несколько глотков. Всего лишь эль, ибо он тот еще балбес и так торопился, что перепутал бутылки. Но, эль, впрочем, тоже был неплох. Да и не вечер еще...
Амелария засопела и немного сползла с сидения. Питер покачал головой, но будить сестру не стал. Любая возможность вырваться хотя бы на день из Остовра была для него сродни глотку свежего воздуха, даже если этим воздухом был Тракатан. Юноша разложил карты на вытертом чьими-то задницами бордовом сиденье и принялся размышлять.
У Франциана Мариллона была одна пьеса про слугу солнечного короля, который охранял его покой. Если взять ее сюжет и немного поиграть с местом действия и диалогами… Питер почесал нос картой короля и снова вернул ее на место. Бесконечно преданный слуга, который занимается пытками во имя того, чтобы король мог не бояться быть отравленным. Бесконечно преданный слуга, которого подставляет возлюбленная, и король, ради которого он жил, выносит ему смертный приговор. Да, первый среди драматургов ел свой хлеб не зря. Но чем больше Питер думал об этой пьесе, тем меньше она ему нравилась. Слишком много пафоса, слишком мало шуток.
За окном мелькнули и исчезли раскидистые ветви древнего дуба. Сизая дымка костров почти рассеялась, явив взору бесконечные золотые поля и крестьян, копошащихся в них. Молодой человек подумал было остановить возничего, чтобы посмотреть на благородное дерево поближе, но это было бы как-то слишком наиграно что ли… Не его стиль, если не найдется подходящей шутки, то нечего и пытаться поиграть в лирического героя.
Питер откинулся на спинку сиденья и снова вытянул ноги. Измусоленные карты казались ему чужими как и руки, которые их держали. Упражнение не помогло, муза по его душу не пришла. Сестра заворочалась во сне так рьяно, что все-таки умудрилась сбросить на пол злополучный плед. 
- А виноват буду я. - проворчал Питер, но тут же переключил свое внимание на книгу, зажатую в тонких руках девушки. 
Типичный представитель отряда романтической литературы, подвид абсолютно безвкусный. Впрочем, ничего нового. 
- Пропащая душа. - улыбнулся он и снова вернулся к картам. 
Идея посетила его внезапно. А что, если король на самом деле глупец и трус а королева уродлива как смертный грех, паж неряшлив, а шут мудрейший из живших на земле? Обозвав себя чертовым гением, Питер нашарил блокнот и начал делать наброски. Кажется, получалось неплохо. Не Франциан Мариллон, но жить можно. Точнее, писать.

- Который час? - спросила Амелария, протирая глаза. 
- Без пяти отстань. 
- Ну Питер!
- Да откуда мне знать, я часов не ношу. 
- Оболтус. 
- Сказал другой оболтус. 
Амелария насупилась но, немного подумав, решила, что бить брата сумочкой недостойное леди времяпрепровождение. Тракатан был уже совсем близко, об этом говорило обилие воронов, рассевшихся на ветвях, и резкий запах спирта. Девушка закончила возиться с прической и быстро прикрыла лицо платком с благовониями. 
- Иди-ка сюда. - сказал Питер, поправляя ей шляпку.- Все будет хорошо, ты меня слышишь?
Амелария кивнула, изо всех сил давя рыдания, и взяла бисерную сумочку с той решимостью, с какой древние бойцы брали щит. Кучер открыл дверь, Питер спрыгнул, минуя ступеньки, и подал руку сестре. Обдало холодом и запахом гари, а ноги заскользили по склизкой алой листве как по льду. Синее шелковое платье Амеларии во враньем граде смотрелось неуместно. Как и любая другая красивая цветная вещь. Девушка тяжело вздохнула и, еще раз проверив не сбилась ли прическа, сделала пару робких шагов по булыжной мостовой. 
Тяжелое небо Тракатана давило на нее как на любую другую вдову, шествовавшую под его сенью; гнуло прижимало к земле, заставляло чувствовать себя тараканом. И вокруг сновали такие же тараканы с бледным лицами и черными сердцами.
Вороны, рассевшиеся на черепичных крышах, напоминали уродливые флюгеры. Они были здесь чем-то вместо голубей, только более величественные, хоть и отменно надоедливые. Люди тоже напоминали что-то уродливое и совсем не величественное. Сестра вцепилась в его руку и словно тянула вниз, но Питер выдержал это испытание и, спровадив ее в первую попавшуюся лавку с изображением черного платья на вывеске, удрал в расположившийся рядом бар. 

- Виски. - бросил он бармену и показал два пальца. 
Старик кивнул и, хлопнув стакан на стол, плеснул туда немного янтарной жидкости. Вопреки ожиданиям, бар был чист как стеклышко, и там почти не воняло кислой капустой. Как и в любом другом приличном баре стулья здесь были тяжелы как горе тех, кто пришел напиться или подраться. А в Тракатане определенно знали толк в том, как именно нужно топить человеческое горе, да и с драками проблем не было. Питер чуть не упал со стула, когда массивный ворон спикировал на барную стойку и принялся топтаться на его блокноте. 
- Не для тебя, брат, моя книга пишется. - стряхнул его Питер с блокнота и вернулся к заметкам. 
Птица щелкнула клювом, но спорить не стала. Если бы не перья и размер, то вылитая леди Кетрин.
- Ты - вылитая леди Кетрин. - сказал он ворону и осушил уже третий по счету стакан.
То ли ворон обиделся, то ли леди Кетрин и правда колдовала на досуге, но гордая птица, не долго думая, улетела на один из дальних столиков, оставив Питера в полнейшем одиночестве. Если задуматься, то здесь вообще все поодиночке сидели: кто-то просто стенку гипнотизировал, кто-то ел как не в себя, а кто-то говорил с невидимым собеседником, обещая заботиться о попугайчике. Девушка со змеящимися по телу татуировками тряхнула медовыми кудрями и похлопала по соседнему стулу. Питер нервно сглотнул и уткнулся в блокнот. Родные истории и персонажи уже ждали его на своих страницах. Некогда отвлекаться, времени и без того мало. Набросав короткое описание самых колоритных типов, он расплатился и вышел из бара.
На улице было так черно, что он испугался, что выпил лишнего, но на самом деле это просто заводы дали о себе знать. Именно благодаря их стараниям каменные дома враньего града стали черными как уголь и такими же мерзкими на ощупь. 
Амеларию он нашел не в лучшем состоянии. Девушка застыла у одной из витрин, гипнотизируя прозрачный медальон на черной цепочке, находившийся среди таких же мрачных по настроению и смыслу вещиц. 
- Безвкусица. - сказал Питер, перехватив ее взгляд. 
- Его волосы, я могла бы…
- Не сходи с ума.
- Но…
- Ну вот куда тебя девать? 
Питер подозвал продавца и указал на безделушку. Не думал он, что черненое серебро может стоить как золото, но мужчина только поправлял пенсне и настаивал на своем. Возможно, цена была такой абсурдно глупой потому, что сам он выглядел крайне неуместно в своей щегольской светлой одежде, так и кричащей о радостях бытия. Возможно, она была таковой всегда. Все-таки мертвецам здесь тоже деньги нужны. Даже больше, чем живым.