Время дублонов

Визит Константина

В дверь робко постучали. Любовь Ивановна открыла глаза.

-Да-да, открыто.

-Можно?

-Конечно, заходите.

На пороге стоял Костя.

-Садитесь, кажется, Константин Иванович?

-Да. Вы запомнили мое имя?

-Конечно. У меня хорошая память. Я же была художником. Садитесь. Чай будем пить.

- Спасибо, но я…  Хотя не откажусь.

Он сел на стул. Потом встал, снял куртку и снова сел.

-Он вернулся.

-Кто?

-Супруг ее.

-Так это же хорошо! Семья воссоединилась! Малыш будет расти с отцом. Слава Богу!

-Да. Наверное. Но я…  Я люблю ее. И не могу без нее. Она перестала к нам заходить…  Как мне дальше жить?

-Это похоже на страсть. А страсть – не есть любовь. Страсть от слова «страдание». Это болезнь.

-Да, я страдаю, если это можно так назвать. Ужасно страдаю, я горю. Я никогда никого не любил. Ни жену, ни ребенка. Жил ради себя, ради своей славы, карьеры. Гордился своими достижениями. Теперь - нет. Нечем гордиться. Я у разбитого корыта, вернее, сам я - это корыто. А Лена, она меня собрала, склеила. И я ее люблю.

-Боюсь, что и сейчас это – не любовь. Немного ревности, обиженного честолюбия и эгоизма.

-Зачем вы молились? Все шло так хорошо…

- Я хотела помочь. Когда распадается семья – это большая трагедия. И это неправильно. Каждому в жизни дается шанс исправить неправильное. Вот он и получил этот шанс.

-А я?

-Не возжелай жены ближнего своего.

-Они уже практически развелись.

-Учитесь терпению. А лучше смирению.

-Но я ее люблю!

-Так и любите. Это – прекрасное чувство. Я тоже ее люблю. И здесь у нас ее многие любят.

-Как врача.

-Какая разница? Как врача, человека, мать, дочь… Любят душу, прежде всего.

-Это несправедливо! Он недостоин ее. Я знаю, что он за человек. Какие скандалы он ей  закатывал! В этом доме слишком плохая звукоизоляция.

-Не судите, да не судимы будете. Просто смирись и живи.

-Как? Я даже есть не могу! Кусок в горло не лезет. Все опротивело.

-Найди себе работу.

-Уже нашел. В Городской Шахматной Школе.

-Это хорошо. Мужчина – это муж и чин.

- Намек, что зарабатывать должен?

-Да.

-Я как представлю себе, что он опять ее обидит!

-Давай, Костя, я тебя чаем напою. У меня есть такой чай! Настоящий индийский.

-Нет, спасибо. Я недавно ел.

-Знаешь, мне хочется тебя утешить. Можно, я подарю тебе картину Ярослава?

-Того самого, Кожина?

-Да. У меня остались две.

Она вытащила из-за дивана картину. Это был портрет красивой женщины средних лет, сидящей в кресле, в зеленом платье и с зелеными глазами. И сняла со стены портрет молодой девушки. Молодая Люба. Она застенчиво улыбалась, а на заднем плане виднелись березки. Кожин, действительно, был талантливым художником. Костя сразу почувствовал аромат весенней рощи, нежный ветер, колыхавший едва народившиеся листики. Девичья кожа была нежнее персика. Как можно подобрать такие цвета?

-Мой портрет и жены нашего ректора. Из-за него и уволили Ярека.

Она рассказала подробно, как был уволен Ярослав из института.

- Картину эту ректор на свалку выбросил. А я дождалась темноты и забрала. Так что, выбирай  любой.

-Вы были красавицей!

-Нет, что ты! Ярек меня приукрасил. Он из всех делал красоток. А потом…

-А это и есть жена ректора?

-Да. Она уже умерла. Лет пять назад.

-Красивая. Зеленоглазая. В таком платье! Просто королева.

-Это он к юбилею ее старался… Приукрасил конечно… Забирай мой портрет! Память останется хоть какая-то. А эту я в музей отнесу, что при нашей художке. Пусть у них будет полотно Кожина. Хоть одно.

Костик вначале отказывался, для приличия, но потом перестал.

-Спасибо, Любовь Ивановна!

Успокоенный, он попрощался и пошел домой. С портретом Любви Ивановны Кожиной. Хоть слабое, но утешение.