Время дублонов

Квартира психиатра

Вечером ровно в семь за Еленой Ивановной в поликлинику заехала Зоя и увезла ее к себе домой. По дороге она молчала. Радио вещало новости в перемешку с последними хитами попсы. Зоя жила в большом современном доме в огромной квартире со всеми удобствами. На пороге их встречал толстый котяра Максик и йоркширский терьер-девочка Бася.

-Ну, привет, мои родненькие, - пробасила Зоя. – Мамочка вам принесла много вкусненького. Пойдемте.

Квартира Зои навевала ассоциации с Кустодиевскими купчихами. Все было в рюшах, шелках, мягких атласных подушечках. На кухне красовался настоящий самовар, масса затейливых прихваток, грелки на заварочный чайник в виде краснощеких русских теток, множество мелких картин в стиле «Русский лубок».

Максик с хозяйским видом обнюхал гостью и, недовольный, ушел в центр кухни ждать обещанного хозяйкой.

-В честь мужа назвала?

-А то.

Собачка бегала по кухне и громко тявкала.

-Такая живая! Явный холерик, - улыбнувшись, сказала Леночка.

-Глупейшее создание. Но такое милое. Просто слов нет.

-Да уж. Они все такие милые!

-Мой руки, переодевайся вот в этот халат. Потом мой мясо, будем готовить отбивные.

-А к Губиной не поедем?

-Я уже съездила.

-Когда?

-Успела.

-И что?

-Пусто. Показала фотку. Это не она. Я позвонила опять Толику Возницину. Это же… Сама знаешь, что за человек. Но я его достала. Так вот, Редькина эта, Лариса Ильинична – дочь вашей Софьи Михайловны. Она не замужем. Ее отец умер три года назад. Но после того как мать связалась с какой-то сектой, продала свою хрущевку в центре и переехала в ваше захолустье, они не общаются. Считает, что мать сошла с ума.

-Значит, не там ищем.

-Облом. Полный.

 -А что, если эта Лариса – член этой секты?

-Может быть…  А может и нет. У нас нет точного имени. Нет адреса. Нет фотографии. Ничего.

-Телефон!

-Да, есть номер телефона.

-Что ж, рискнем.

Зоя вытерла руки, закончив отбивать мясо.

-Жарь вот на этой сковороде. Вот специи и соль.

Она набрала номер и услышала: «Аппарат абонента выключен или находится…».

-Еще один облом, - сказала Зоя.

-Да.

-Не отчаивайся. Кто ищет, тот находит. Так, когда у них сборище секты?

-По четвергам. Вечером. По-моему, часов в шесть.

-Отлично. То есть завтра. Сейчас будем есть, а потом клеить блондинок.

-Как?

-В интернете много фотографий блондинок. Мы  найдем разные типажи, распечатаем на принтере и предъявим Родиону. Пусть выберет похожую. А потом я возьмусь за этих сектантов.

-Я ничего не понимаю…

-Ешь. Потом поймешь. Красное вино из Чили. Сухое. Думаю, что надо.

Она открыла бутылку и налила два бокала.

-За успех, наследница! – Зоя подняла бокал.

-За лучшего детектива-психиатра! – подняла бокал Леночка.

На сотовый Зои позвонили. Она вышла в коридор. После разговора Зоя обрадовалась.

-Все ясно! Итак, смотри. Ты знаешь, что твой отец, ну еще не отец тогда, короче, Кожин уехал в США, женившись на вдове ювелира Анне Гольденберг. Ее фамилия до замужества была Гужвина. У нее был младший брат Михаил Гужвин и старшая сестра Исфирь. Брат был по жизни неудачником, работал старшим преподавателем кафедры философии при пединституте, был убежденным коммунистом. Старшая сестра Исфирь удачно вышла замуж за американца и уехала в США. Жила в Нью-Йорке. После смерти мужа пригласила младшую сестру Анну к себе. Анна незадолго до этого вышла замуж за Ярослава  благодаря его недюженному таланту обольщения и большому желанию покинуть Союз. Оказывается, что она хотела взять с собой и племянницу, но у той, как и у ее отца сложилось превратное мнение о скоропалительном замужестве Анны.  И они разругались. Сказать, как зовут дочь Михаила Гужвина? Или сама догадаешься?

-Софья Михайловна. Откуда такая информация?

-Спецслужбы. Они со мною дружат. И я с ними.

-Теперь немого прояснилось.

-Да все ясно. Она бредит твоим наследством. Любой ценой, хоть кусочек урвать. Я, честно говоря, уже не верю, что в подвале еще что-то есть. Они с Жабиным там все повскрывали за этот год. Сколько вскрытых подвалов было на ватмане?

-Где-то третья часть, нет, даже больше.

-Вот.

-Но это далеко не все. Некоторые подвалы они так смотрели – по знакомству или под каким-то благовидным предлогом. Ну, пусть даже половину …