Время перемен: камни судьбы

Неуловимая еда.

5. Неуловимая еда.

Солнце уже было в зените, и теперь Мефале с трудом верилось, что ещё утром стоял жуткий холод. Местность плавно перешла в степь и была очень однообразной и скудной, казалось, что путники и не двигаются вовсе. Почти всё вокруг было покрыто неплодородной почвой с редкими участками сорной травы и камнями. Отряд шёл гуськом, разбившись на пары. Возглавлял колону старый Хор, не смотря на то, что он постоянно опирался на посох, его осанка была ровной, а походка гордой. Смело можно было предположить, что в юности старейшина был крепким мужем. А сейчас старость брала своё, и ему приходилось идти довольно медленно, чтоб не растратить силы до вечера. Если хочешь, чтоб твоя группа шла в одном темпе и не растягивалась, то первым нужно ставить самого слабого – таким принципом руководствовался Арт. Это было тактически правильно, так как первый задаёт удобный для себя темп, и, в данном случае, остальные точно не отстанут от группы. За стариком шли молчаливые Данимир и Зиг, в центре располагались Арт и Гровва, а хвостом были Мефала и Севел.

– Слушай, крылатый, а почему мы не освежевали твоего питомца? Я понимаю, что он был дорог тебе, но всё же толку от него уже мало, – гному было мало такого не аппетитного завтрака, и он задал интересующий его вопрос.

Арт посмотрел на бородача холодным взглядом. Было видно, как ноздри на его крючковатом носе расширились до предела.

– Мантикоры – самые преданные существа в моём мире. Они священны. Дотрагиваться до него после смерти, означает – накликать на себя проклятие. Там где погиб мантикора феллианты ставили алтарь или храм, понятно?

– Понятно, что ж тут непонятного?

«Алтарь, храм, священны...» – видно, что у него не только перья, но и мозги птичьи», - подумал про себя Гровва.

  Мефале очень трудно давалась дорога, её красивые высокие сапоги на каблуках были созданы не для такой местности. Она уже несколько раз подворачивала ногу, и пару раз падала, когда каблук проваливался меж мелких камней. Её гордость была ущемлена до предела, больше всего она не любила выглядеть неуклюже и жалко. Поэтому на все попытки Севела помочь, красавица лишь отмахивалась и огрызалась.

Из живности иногда встречались только необычные ящерицы. Гровва, конечно, пытался несколько раз поймать их, но эти земноводные отличались от огненнохвостых с его мира. Эти хитрые создания были покрыты объёмными пластинами чешуи, которую они открывали, когда принимали солнечные ванны на камне.  В это время ящерицы были похожи на большие сосновые шишки. Когда же незадачливый ловец подходил на очень близкое расстояние, хитрое пресмыкающееся становилось на задние конечности, которые были заметно больше передних. В два счёта ящерица отталкивалась лапами и хвостом от земли, совершая длинный стремительный прыжок. Бежать за ней было бесполезно. Иногда путники наблюдали, как парочка таких ящериц, играясь, прыгали не в длину, а ввысь, а потом раскрывали свои чешуи и плавно парили, медленно опускаясь на землю. Гном негодовал и забавно бурчал себе в бороду.

Вскоре путники увидели вдалеке четыре низких, но раскатистых дерева, в тени которых можно было устроить привал и пообедать. Всё больше приближаясь к уютному местечку,  было заметно, что и степь преображалась, укрываясь густым зелёным покрывалом.

Присев в тени на мягкую траву, путники вздохнули с облегчением. Гровва вопросительным взглядом выжидающе смотрел на парня с голым торсом. Зиг сразу догадался, в чём причина и достал из-за спины аккуратно собранный руками Аки мешок с провизией. Гном потянул своими ручищами  за шнурок, развязывая его, и в этот момент до всех донёсся зловонный запах их обеда. Содержимое мешка мало чем походило на еду: вареная рыба потеряла свои очертания, превратившись в кашу, а половина дня, проведённая под солнцем, добавили этой субстанции острый насыщенный «аромат», который разве что можно встретить, если распороть желудок мёртвого стервятника. Хор отвернулся и задумчиво смотрел вдаль, подкрепляясь ягодами, которые Мия предусмотрительно оставила в его нашейном мешочке. Севел попробовал немного этой снеди, и с кислой гримасой полез на дерево, чтоб осмотреться вокруг. Данимир и Зиг задерживали дыхание, поглощая каждый кусок, не пережёвывая. Только голодный гном накинулся на еду, как ни в чём не бывало. Мефала учтиво отказалась от обеда и, опершись спиной о дерево, сняла сапоги, дав ногам отдохнуть. Стопы будто гудели, а нежная кожа до самых бёдер была покрыта ссадинами и синяками, оставленными после падений  на камни. Прохлада, создаваемая тенью деревьев, и мягкий природный ковёр дарили путникам долгожданный уют. Неповторимый массаж совершал ветер, развевая волосы и лаская кожу своими невидимыми руками. Атмосферу спокойствия и расслабленности дополняла симфония шелеста листьев. Девушка лишь на пару секунд прикрыла глаза, как сразу отдалась во власть сновидений.

Гровва уже заканчивал доедать остатки припасов рыбы, следует заметить, что съел он не только свою порцию. Смачно отрыгнув, гном довольно прищурился и осмотрелся вокруг, увидев недалеко на камне греющееся неуловимое создание, гном усмехнулся и кивнул ему, выковыривая мизинцем кость рыбы из зубов. Рыжий бородач давал понять ящерице: «мол, достойный первый раунд и он за тобой. Пока я не голоден, можешь греться себе, но будь уверен – при первой возможности, я всё равно тебя поймаю, хех». Затем гном решил облокотиться на руку и вздремнуть, но нащупал возле себя сапог Мефалы. Хотел было ей отдать, но девушка мирно посапывала, изредка подрагивая ресницами. Рыжебородый обратил внимание на большое количество ссадин на ногах девушки.