Время ведьм

Глава 9. Карась.

38-е, месяца грозец, года 387 от основания Белокнежева.

Пловдив, столица Белокнежева.

Митрофьер Александр, глава Белокнежевской Церкви, сидел за столом у себя в кабинете и, рассеянно пощипывая виноград, слушал доклад своего первого помощника кардинала Ионеску. Кардинал докладывал о том, как идут приготовления к празднику, сколько дворяне и купцы пожертвовали на торжества, да какими кушаньями намерен удивить гостей митрофьера главный повар Его Святейшества. Праздник приближался самый что ни на есть важный для всех верующих – День рожденья митрофьера. И не просто день рожденья, а пятидесятилетний юбилей! И это была одна из причин, по которой Александра ничто не радовало в преддверии светлого дня. Все-таки пятьдесят лет – возраст немалый: и силы уже не те, и зрение подводит, и сердце пошаливает. Сколько ему осталось прожить на земле, одни боги знают, а главный противник все еще не побежден. Кто же мог быть главным противником Его Святейшества? Может, сам Дар’Тугу, вернувшийся из Тьмы изводить праведный народ? Ответ был куда прозаичнее – понтификар Дауртамрейн, глава крогенпортской церкви, чего уж греха таить, настоящий глава Церкви.

Дауртамрейн, конечно, сидел сиднем в своем Крогенпорте и в столицу носа не показывал, но грыз, грыз митрофьера червячок беспокойства – а ну как явится и отберет у него власть да положение (им же самим когда-то отданные). Чем ближе был пятидесятилетний рубеж, тем острее чувствовал Александр искусственность да шаткость своей власти. Она, как сусальное золото: блестела, но не имела большой ценности. Об этом, конечно, знали не многие, но кто знал, позволяли себе эдакий небрежно-снисходительный тон в общении с митрофьером, словно говорили: «Найдется в этом пруду рыбка покрупнее тебя». Вот и Ионеску, один из главных столичных интриганов (даром что в рясе), без позволения уселся в кресло напротив Александра и лениво растягивал слова, чем окончательно взбесил Его Святейшество – он бы еще в митрофьеров виноград лапу запустил!

– Кто позволил вам сесть, кардинал? – перебил размеренный доклад помощника Александр. – Вы обращаетесь к главе Церкви, извольте вести себя подобающе!

– Прошу прощения, Ваше Святейшество, – нисколько не смутившись, ответил Ионеску, поднимаясь, однако, из кресла. – Так с каким узором предпочитаете скатерть на праздничном столе – цветы, экзотические птицы или, эмм, котята?

– Котята? – приподнял одну бровь Александр.

– Мне кажется, это подарок вам от сирот столичного приюта имени святой Агнессы.

– За подарок вышли им нашу благодарность и, что там они любят, кружку браги каждому?

– Это детский приют, Ваше Святейшество.

– Ну молока тогда! Ты мне голову своими глупостями не морочь, кардинал! Я тебя не для того сюда позвал.

– Если Ваше Святейшество не желает обсуждать праздник, то что же? – деланно удивился кардинал, вздыхая про себя. Опять старик о своем.

– Сам знаешь что. Ты зачем отозвал из Крогенпорта того инквизитора, как его, Ваганаса?

– Я уже говорил Вашему Святейшеству, что с Дауртамрейном надо действовать осторожнее. Ваганас его так и не видел, а крогенпортские кардиналы слишком уж быстро поспешили свернуть расследование, едва появился первый подозреваемый. Ваганас думает, что там не все было так просто.

– Тогда я тем более не понимаю, зачем ты его отозвал.

– Никаких оснований полагать, что все те убийства и исчезновения связаны с понтификаром, у нас нет. А даже обвини вы его в халатности и попустительстве, этого недостаточно, чтобы сместить его. К тому же Ваганас был нужен мне тут – у нас некромант на свободе разгуливает. Не думаю, что восставшие из мертвых стали бы хорошим украшением к вашему празднику.

При слове «праздник» у Александра нервно задергался один глаз, что он попытался скрыть, подперев щеку рукой и мрачно уставившись в окно. Во дворе двое рабочих устанавливали декорации для артистов, удостоенных чести выступать на юбилее митрофьера.

– Не беспокойтесь, Ваше Святейшество, – Ионеску сделал вид, что не заметил дергающегося глаза, – вы еще добьетесь своего, но наберитесь терпения.

– Терпения! – проворчал митрофьер. – У меня нет стольких лет жизни в запасе как у Дауртамрейна. Я должен узнать секрет его долголетия!

– Вы же знаете, что Его Высокопреосвященство отказался от…

– Ты эти сказки для народа оставь, кардинал! Неладно тут что-то… Ничего, я еще выведу его на чистую воду!

– Разумеется, Ваше Святейшество. У меня даже есть пара мыслей по этому поводу. Если позволите... – и кардинал опять уселся в кресло, придвигая его поближе к столу (и винограду).

Александр вздохнул, но ничего не сказал. До юбилея оставалось меньше декады.

2-е, месяца суховея, года 387 от основания Белокнежева.

Крогенпорт.

– О, пошла, пошла родимая!

– Да куда ты лезешь со своей катапультой! Не видишь, у меня пехота под ударом!

– Да имел я в жопу твою пехоту!

– В жопу говоришь? Ну ну…

– Да иди ты! Чего ржете, придурки? На, получай!

– Ах ты ж, курвин сын! Проповедником ходить вздумал?! Ниче, найдется на него управа! Ведьма! Что, не ждал?

– Ты подожди денежки-то загребать. Ведьма твоим козырем была? А мы ее вот так!

– Инквизитор! Жулик! Он же вышел на прошлом круге!

– То прошлая игра была! Последние мозги что ль пропил?