Время жизни

Глава 9

Средство Волкова не помогло. Проснулась в ужасе, сразу сползла с постели на пол и села, прислонившись к кровати.

Перед глазами стояла страшная и невероятно реалистичная картина кошмара. Больничная палата, Аня без сознания, лежащая на кровати с огромной трубкой в горле. И мигающие лампочки аппаратов, заставляющих ее тело дышать. Кома.

От кошмара сердце заходилось в бешеном ритме. Картины сна будоражили разум, не давая окончательно сбросить оковы другой, мнимой реальности. Сидя на полу, пыталась успокоиться, понять и принять, что это только сон.

Но сердце заходилось в груди, не желая сбавлять темп. А по щекам неудержимо бежали слезы. Еще во сне начала плакать и, проснувшись, не смогла остановиться.

Отрешенно взглянув на часы, поняла, что только шесть утра. Невероятно рано после страшных событий ночи. В доме царила сонная тишина, и только я уже не спала, измученная недавним кошмаром.

Летом солнце встает рано, и его отголоски освещали комнату, но не давали облегчения. Словно сами стены давили, мешая дышать, и воздуха не хватало.

Страх захватывал, настойчиво шепча — а может это не просто сон? Слезы неумолимо текли. И болезненно, острой бритвой ранила самообладание необходимость знать, как там Аня.

Не могла оставаться на месте. Невыносимо! Встала, чтобы выйти за пределы давящих стен комнаты. В коридоре замерла перед дверью спальни Волкова, но не смогла постучать.

Так и стояла, обхватив себя за плечи, капая слезами на ковровое покрытие. Хотела буквально умолять его позвонить Ане. Но не решилась, а потом осознала, что слишком раннее утро для звонков.

И бездумно пошла по спящему дому, охваченная волнами эмоций и навязчивыми мыслями. Безотчетно спустившись в большую столовую, стремясь на открытый воздух.

Из столовой в сад вела небольшая лестница, и я присела на ее середине. Бездумно глядя на зелень сонного сада. Уже освещенного солнцем и напоенного свежестью раннего летнего утра, когда жара только грядет.

Ни тишина, ни воздух, ни разлитое вокруг спокойствие не помогали. Страх пробирал, застилая разум. Горючие слезы бежали, солью щипали кожу. Невольно всхлипывала, не в силах справиться с эмоциями.

Четко осознала — дошла до точки. Какая гордость, о чем вы! Вся эта роскошь для тех, у кого есть выбор. Сейчас готова на все, буквально все, что захочет Волков. Лишь бы отпустил меня к Ане, лишь бы помочь ей.

Согласись я на оплату лечения Волковым, с содроганием пронзила мысль, этого бы с Аней не случилось. Подруга бы уже капалась лекарством под наблюдением врачей.

К чему гордость, когда речь идет об Аниной жизни? Что там желает Волков — меня в любовницы. Да, пожалуйста! У меня больше нет сил сопротивляться.

А если Аня… Даже думать не могу о худшем! Всхлипнула, захваченная потоком слез. Не вынесу еще одной потери, сломаюсь. Именно борьба за Анину жизнь, позволяла держаться в страшной реальности, на выжженном пепелище прошлого. Давала смысл и силы шагать дальше.

Аня как часть меня, знаю ее всю жизнь. Мы с детства жили в одном подъезде, оставаясь очень близки. И теперь у меня кроме Ани, ее мамы Валентины Ивановны и Сашки, никого не осталось. Выжженная пустота боли и отчаяния за плечами. И страх потерять снова.

Краем глаза удивленно заметила, как из столовой вышла Инна, и присела на ступени чуть выше меня. Стало неудобно, что я такая опухшая и заплаканная. Отвернулась в сторону, пряча лицо.

— Думала, быть парой — это счастье, — тихо и сочувственно сказала она, протягивая мне влажную салфетку.

Стало совсем некомфортно, что она застала меня такой, истерично ревущей. Не люблю показывать своих слез, демонстрировать болезненное состояние окружающим.

— Уж точно не для меня, — сказала, стараясь придать голосу шутливое выражение и вытирая салфеткой бегущие слезы. — Да и Волков счастливым не выглядит. Скорее злым и недовольным. Зачем, вообще, цепляться за эту идею? Ты же сама видишь, я ему в тягость! — не выдержала, повернулась к ней. — Разве пара должна вызывать такие чувства? А как же нежность, забота, расположение?

— И поэтому ты плачешь? — спросила Инна, осторожно поглядывая на меня.

Девушка выглядела спокойной, но притихшей и грустной.

Густые, темные волосы заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо. Карие глаза смотрели как-то отстраненно и задумчиво, а брови слегка хмурились.

Одета она была просто, в темно-синие джинсы и черную футболку. Почему она встала так рано? Ладно, я проснулась от кошмара. У меня выбора не было.

— Если бы! — эмоционально ответила, всхлипывая и заливаясь новым потоком слез. — У меня подруга серьезно больна, и сейчас в больнице. А он… — тут я не выдержала и разрыдалась.

Инна протянула мне еще одну влажную салфетку. Судорожно вздохнув, с усилием останавливая рвущиеся слезы, срывающимся голосом я продолжила:

— Он не дает мне позвонить и отказывается к ней отпускать! — буквально прокричала под конец. — Понимаешь?! Я даже не знаю, что с ней!

Инна кивнула, задумчиво прикусив губу. А я спрятала дрожащие руки, стараясь хоть как-то скрыть свое истеричное состояние.

Обычно не выношу подобных расспросов, и когда меня застают в слезах. Но девушка оказалась на удивление ненавязчива. Ее присутствие не вызывало обычного отторжения и желания избавиться от вынужденного общества.