Все, что осталось за дверью

Пролог. Оксана

Я сидела на краю кровати и наслаждалась тем прекрасным моментом тишины и одиночества, который был большой редкостью в доме. Я снова спрашивала себя — когда отношения сломались? Когда в нашем браке все пошло не так? Я искала в памяти тот самый момент, который мог бы ознаменовать окончание счастливой сказки, но точное время определить не получалось. Теперь уже казалось очевидным, что на нас повлияла сама жизнь: ее суматоха, спешка и вечные дела просто постепенно стирали все эмоции, пока не осталось даже обиды.

Я должна была догадаться, что идиллия не продлится долго. Еще в одиннадцать лет я поняла, что жизнь — это короткое, но жестокое испытание, в конце которого ты все равно умираешь, а любое жизненное событие рано или поздно заканчивается.

Этот урок я усвоила, когда умерла моя мать. Она долго боролась с раком и вынесла очень болезненное и изнурительное лечение, ничуть не лучше самой болезни, но в итоге все равно проиграла. Она пожертвовала качеством своей жизни в надежде хотя бы сохранить ее, но все ее жертвы оказались напрасными. Она умерла, до последнего веря если не в полное исцеление, то хотя бы в незначительное улучшение, но жизнь растоптала эту надежду.

Мне до сих пор интересно, сделала бы она другой выбор, зная, что в любом случае умрет. Стала бы жертвовать своими последними днями или решила бы ими насладиться, лишь посмеиваясь над своим раком? Продолжила ли собирать гостей на чаепития, как делала всегда, пока еще могла ходить? Смотрела бы фильмы допоздна, как делала, пока зрение совсем не ухудшилось?

Когда мама умерла, отец сказал, что мы должны жить полноценной насыщенной жизнью ради нее. Особенно я. Но я уже знала, что какой бы полной ни была жизнь, любовь и счастье могли исчезнуть из нее в одно мгновение. Надеяться на счастливый финал было попросту опасно — жизнь могла снова разбить мое сердце. Уже в одиннадцать я решила защитить себя и отгородиться от общепринятых радостей.

Но Глеб пробил брешь в моей защите. Тогда я снова согласилась пустить в свою жизнь любовь, начала улыбаться, а потом и смеяться. Впервые со дня смерти мамы я задумалась, может ли хотя бы малая часть тех сказок, что она читала мне в детстве, быть правдой. Казалось, что счастье реально, хоть и редко, но мне повезло его встретить. Спустя годы я поняла, как сильно ошиблась.

Я уже успела связаться с адвокатом, который в общих чертах помог мне объяснить процедуру развода в нашей ситуации. Это был решительный шаг, но я все равно чувствовала ужас и панику, наблюдая внутри себя, как стираются все планы на жизнь, что мы строили вместе. Теперь все то, о чем мечтала я в объятиях Глеба, и то, что мы обсуждали вдвоем, просто не могло произойти.

Тишина, как и все в моей жизни, закончилась очень быстро. Я услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь, а после — голоса моих детей, которые уже бежали в комнату. На глаза непроизвольно навернулись слезы, я крепко зажмурилась, чтобы их удержать.

— Хочу яблоко и йогурт! — без всякого вступления потребовала шестилетняя Оливия.

— Не хочу яблоко, — тут же недовольно протянул Лев, мой четырехлетний сын. Я грустно улыбнулась ему — отношения с фруктами и овощами у него явно не складывались, но я решила просто переждать этот период и не принуждать его.

— Уберите рюкзаки в комнату и приходите на кухню! — к комнате приближался голос Глеба.

Я успела глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы подготовиться к этой встрече. Глеб уже стоял в дверном проеме, и ровно на одно мгновение я увидела в нем того человека, который десять лет назад смог найти путь к моему сердцу. Только сейчас он казался еще красивее, чем в прошлом. Красивое лицо, рост под два метра (сто девяносто два сантиметра, если быть точнее), мускулистое тело, состояние которого он поддерживал, регулярно занимаясь в офисном спортзале. Во всяком случае мне казалось, что все еще поддерживал. Его мускулы уже давно были спрятаны от меня под одеждой.

Я даже не пыталась вспомнить, когда у нас последний раз был секс. Около месяца назад я случайно увидела, как он мастурбирует в душе, но возбуждения не почувствовала — только боль. Мое тело, в отличие от него, уже давно не было в той форме, как в момент нашего знакомства. Уверена, вряд ли он думал обо мне в душе и в тот раз, месяц назад, и все предыдущие разы за последние пару-тройку лет — наверняка его фантазии занимала более стройная и молодая секретарша.

— Ты дома, — констатировал он, дождавшись, пока дети выйдут.

— Да. Закончила раньше, чем ожидала, — пожала плечами я.

Он вошел в комнату и плотно закрыл дверь — верный признак грядущей ссоры, которую не должны были услышать дети.

— Ты сказала, что будешь занята, чтобы я забрал детей.

— Я думала, что это займет больше времени.

Он положил руки на пояс и строго посмотрел на меня сверху вниз:

— Мне пришлось отменить важную встречу, чтобы забрать детей, Оксана. Ради чего?

Рабочая встреча, о да. Даже если он и фантазировал о своей секретарше, его настоящей любовницей была работа.

— Я не знала, что освобожусь так быстро, — снова повторила я, глядя ему в глаза, и поднялась с постели, подошла к туалетному столику и начала снимать украшения. Мне совершенно не нравилась атмосфера допроса, хотелось побыстрее сбежать из комнаты.

— Теперь мне придется задержаться на работе, а моя жена ненавидит, когда я допоздна работаю, — продолжил он. Я ненавидела, когда он разговаривал со мной в третьем лице.

— Да, как она вообще смеет желать, чтобы ее муж был дома и мог поужинать с ней и детьми, — огрызнулась я и закрыла шкатулку, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не захлопнуть ее с силой.

— Что это? — вдруг спросил Глеб.

Я бросила на него взгляд в зеркале: в руках он держал адвокатские бумаги. Меня на секунду охватила паника, но тут же отпустила — скрывать было уже нечего. Глеб стал еще серьезнее:

— Ты хочешь развода? — спросил он, отчеканивая каждое слово.

Я снова посмотрела ему прямо в глаза: он нахмурился, но не выглядел грустным или взволнованным. Исчезла последняя надежда на счастливый финал.