Всё началось с поджопника.

Глава 5. Прода от 6.05

После уроков я решил проследить за ней, сам не знаю, почему. Странно конечно, но ботаничка пошла не домой. Пройдя несколько улиц и проулков, мы оказались возле магазина «Оптика». Я встал за домом, дожидаясь, пока выйдет Лебедева и заодно раздумывая, что она там делает. Конечно, «Оптика» — это более ожидаемо, чем, например, секс-шоп, но всё же… У неё ведь уже есть очки, так что ей там понадобилось? ..

Так как стоял я далековато от магазина, то не увидел, что объект моей слежки выбросил в урну при выходе из «Оптики». Хотя всё же, смутное предположение проскользнуло в голову, но так никого и не застав, ушло восвояси. Забыл я, короче, о чём думал. А вот поведение Эмилии сильно изменилось: она теперь шла (кстати, снова не домой), буквально приплясывая, пританцовывая, радуясь жизни. Иногда она резко останавливалась, переходя от легкого бега на чёткий ритмичный ход, что заставляло бы засомневаться в нормальности ей действий, если бы у неё не были воткнуты наушники в уши. Однако шаги были настолько точными, что можно было бы даже догадаться, какой была музыка, которую она слушала, и в какой-то степени это увлекало.

Мы дошли до парка.
Мы прошли весь парк.
Мы дошли до границы парка с речкой.
Мы пришли именно к тому месту, куда я никак не ожидал прийти.


Я до последнего надеялся, но нет. Она вошла именно туда, в тот домик, с которым я так тесно связан. Зачем? Не знаю. Но знаю то, что это абсурдно и абсолютно невозможно. Поэтому я пошёл обедать в кафе, расположенное в 200-ах метрах от границы реки и парка. Там кормили дерьмово, но мне было плевать — я же начал следить за ботаничкой, значит, я просто должен выспросить у неё все, что мне надо. А еще… А еще мне пришла в голову прекрасная мысль — заключить с Лебедевой перемирие. Ведь если мы будем хотя бы нормально общаться, то будет легче завоевать её доверие. А потом можно влюбить её в себя и бросить, наговорив побольше обидных слов, чтобы знала, как позорить мажоров. И тогда мой авторитет среди одноклассников снова подымется и будет непоколебимым. Приблизительно такие мысли я имел тогда, на второй день после случая.

После этого дрянного обеда я направился назад, к домику у реки. Я был уверен, что Лебедева еще не вышла, но не знал, чем мне заняться, ожидая её. Я сидел в Интернете, пока телефон не разрядился к чёрту; потом я пытался зарядить его, потерев батарею об штаны (не вышло, только почувствовал себя идиотом); ходил за голубями; собирал кленовые листья, а потом по одному бросал их в речку, представляя, что это уточки и они плывут на юг (но на самом деле я не знал, куда плывут уточки, и шизофренией не страдал, это были просто листья, плывущие по реке, и всё). Я рассматривал старые дубы, клены, березы и другие деревья, растущие в парке, проверяя наличие чего-нибудь интересного. Просто сидел на скамейке, пытаясь медитировать в расслабленной позе, но скамейка была неудобной, а медитировать я не умел. Несколько раз с надеждой пытался включить телефон, но бесполезно.

Потом я наконец-то сообразил, что стоит бы мне спрятаться, а не сидеть на виду, с вероятностью быть опознанным, равной 90% (уже были сумерки и всё-таки если не приглядываться, можно пройти мимо, но кто знает, как оно будет? ..). Однако, я не успел: как только я нашел дерево пошире, за которым планировал спрятаться, на меня налетела ботаничка. О, ну ладно, так даже лучше. Сначала мы стояли молча, так как я снова забыл, что нужно говорить. Это в принципе не похоже на меня, но учитывая, что я и не думал о том, что буду говорить, вполне возможно. Разговор снова начала Эмилия, причем с претензий на счет того, что я за ней следил. Действительно, причин гулять в столь отдаленной части парка у меня не было, но я отговорился тем, что она слишком быстро летела после школы, чтобы её остановить. Конечно, это была жестокая ложь, так как при желании я мог поговорить с ней еще не отходя от школы, но почему-то этого не сделал… Потом я заметил, что в ней изменилось. Она выкинула очки тогда, точно. Значит, или у неё чудом исправилось зрение, или теперь у неё линзы. Скорее второе. Я хотел сделать насчет этого ей комплимент, так как без очков я хотя бы смог рассмотреть её глаза, красивые кстати, но я разучился делать искренние комплименты и голос вышел язвительным. Честно, я даже не узнал себя. А дальше я не знал, о чём с ней говорить, а ей не нравилась моя компания, но начинать с бухты-барахты про перемирие я не мог, поэтому спросил, что она делала в том доме. Ботаничка сказала, что была у друга. Разве тот старик имеет друзей?! Несколько неожиданная информация… Про перемирие мы так и не договорились, но у меня вроде как был шанс доказать, что я нормальный. Ну хоть что-то. Хотя мне кажется, что если бы меня не пробило на откровение насчет моей старой школы, она бы осталась равнодушной. Мне показалось, что она была в подобной ситуации, но я мог и ошибаться.

На следующий день я пришел в школу за пять минут до урока и не обнаружил Лебедевой в классе. «Наверное, заболела или еще что-то» — мелькнула в моей голове мысль. В это самое время ко мне решила подсесть одна из главных красоток нашего класса, Ангелина. Что же, я был не против, тем более, я давно не имел девушки и полноценной личной жизни во всех ее смыслах. Тем более, что Ангелина — красавица (хоть и пустышка, да), а у Эмилии я должен попытаться вызвать ревность (и наконец-то доказать ей, что она такая же, как и все, и повелась на мой статус и природное обаяние). Но сразу после начала урока случился казус. Наша литераторша, как только вошла в класс, сразу приказала внезапно появившейся Лебедевой пересесть на свое законное место рядом со мной. Ботаничка спокойно заявила, что её место занято, на что Нина Васильевна ответила «Значит, садись Сиванцевой на колени, но чтобы с Фельмарком сидела, ясно?», что было совсем не похоже на этого божьего одуванчика. Но она встала и подошла к нашей теперь общей третьей парте, а злая и несколько напуганная Ангелина быстренько ретировалась на соседний ряд. Между нами снова завязалась перепалка, которая, впрочем, длилась недолго, так как в конце концов Эми замолчала и стала что-то рисовать. Это «что-то» к концу урока стало обретать свои контуры и я понял, что ничего не понял, но это красиво. Потом я напомнил однокласснице, что у нас вроде как перемирие, а она отчего-то замолчала и перестала реагировать на окружающий мир. И вот о чем она думала? Эта неизвестность просто бесила, и у кабинета химии я таки не выдержал и наорал на неё. Она что-то меланхолично ответила и пошла дальше. Странная какая-то… Но больше попыток разузнать, что с ней, я не делал и решил пообщаться с одноклассниками, а Лебедева в это время куда-то резко смоталась. С ней явно что-то не так…

На следующей перемене я решил вытянуть её на улицу. Эмилия сопротивлялась, сбегала, но я своего достиг и мы оказались на школьном дворе. А потом у нас снова была перепалка, а потом еще… Она не кричала, наоборот, говорила спокойно и как-то вымученно, будто просила «Не надо этого делать, не пытайся стать мне другом или кем-то еще». А почему, спрашивается? Но Лебедева так и не ответила, сказав, что я абсолютно её не знаю. Я был взбешен её странным поведением, всё шло абсолютно наперекор моей задумке, но ситуацию надо было исправлять, а до урока оставалось еще целых 15 минут.