Все пройдет ...

Все пройдет ...

Сейчас уже трудно вспомнить, что дернуло меняотправиться в поездку на машине. В тот день я проснулся в четыре утра. Наспех позавтракав, собрал нужные бумаги в портфель. Добрался до джипа и тронулся в путь. Ничто не предвещало плохого. Новая автострада, красивые пейзажи. Степь, с ее бесконечными травами, потом ледяное озеро, красные скалы, снова степь, табуны лошадей, поселки. 

Через четыре с половиной часа я был на месте. Маленький городишко, в котором расположился районныйсуд. Ровно в девять начался процесс. Судья полностьюудовлетворил иск. Когда мы вышли из здания суда, быловсего одиннадцать утра. Пора ехать домой. 

Заправив машину, я двинулся по автостраде. Здесьточнее будет сказать – полетел. Когда запищал антирадар, наспидометре было сто шестьдесят. Я начал стремительносбрасывать скорость, но гаишники уже поджидали меня. Остановился у обочины. Закурил. Полицейские разбиралисьс другими машинами. Мне надоело ждать, я осторожнопоехал вперед. Никто меня не останавливал. Внезапнозаметил, что полицейская машина преследует меня. А может быть просто едет в моем направлении. Я не сталиспытывать судьбу и завернул в ближайший поворот. Дорога долго петляла между рядами плотно растущихтополей. Но полиция за мной не ехала. Впрочем как не ехала и никакая другая машина. Я включил навигатор, он долго манежил меня своими «налево», «направо», «разворотчерез триста метров». В итоге я изрядно заплутал. До кучи – не было покрытия сети. Телефон не звонил, смс-ки не отправлял, об интернете можно было забыть. Но навигатор работал. Точнее он показывал, что я в сто двадцатикилометрах от трассы. Я бросил его в сердцах напассажирское сидение и медленно двинулся вперед, надеясьвстретить автомобиль или человека. Через минут тридцать я уже начал паниковать. Ни людей, ни машин, нимагазинчиков. Только деревья и поляны. На дороге никакихзнаков, но дорога – асфальтирована, значит рано или позднокуда-нибудь приведет. 

И вот, наконец, я вижу село. Или деревушку. Белыедомики, голубые, зеленые, коричневые ставни. Одинаковыезаборы. Магазин. Я останавливаю машину. Закрыто. Тяжелый, металлический засов, амбарный замок. Решеткаизнутри. Иду к ближнему дому. Стучу в калитку. Никто не открывает. Иду к следующему. Нажимаю звонок. Звонокзвенит и очень громко. Но опять – никого нет. На пятом илишестом доме я ловлю себя на мысли, что не слышу лаясобак. Куры не кудахчут, коровые не мычат. Деревня как – будто вымерла. Наконец в одном из домов вижу движение. Бегу туда, отворяю калитку. Несколько раз кричу «Хозяева», но хозяева меня не слышат. Обычный деревенский дом. В сенях – привычный запах сырости и курьего пера. Захожу в дом. Прихожая, кухня, несколько комнат. Тикают часы, наобеденном столе свернутая газета. Сверху очки. Банка с компотом, ваза с конфетками. И ни одного человека. Я оченьпроголодался, хочу пить. Я оставляю под банкой немногоденег, наливаю компот, пью. Утолив сильную жаждупонимаю, что компот уже немного прокис. Залезаю в холодильник. Еда не вызывает во мне доверия. Иду наулицу. Время ближе к двум часам дня. Надо выбираться. Возвращаюсь к машине. Напротив нее – лавочка. Зачем-тоиду к ней, сажусь, закуриваю. Понимаю, что надо ехать, нона меня сваливается такая дикая усталость, что я просто не в силах сдвинуться с места. Так бывает, когда крепко спишьднем на жаре. Вроде проснулся, но нет никаких сил встать и ты проваливаешься в новый глубокий сон. 

Слабый ветерок сменяется духотой полудня. Я сижу. Смотрю на свою машину. Лень встать, лень моргать. Леньдаже сглотнуть слюну. К лени добавляется тошнота. Я наполном серъезе начинаю бояться наделать в штаны. Вотмашина, семь метров впереди. Встать, включить зажигание, поехать. Но не могу. Я не могу даже поднять руки. Мненичего не мешает, нет паралича, просто я не могу себязаставить сделать это. Тень от машины становится длинее. Я понимаю, что сижу очень долго, но мне лень дажеопустить глаза, взглянуть на часы.