Все пропало!

Все пропало!

Рыбка билась на крючке, как серебряный листок тополя на ветру, но Пашку это уже не радовало.

Все пропало!

Сняв несчастного карасика с крепко впившегося острия, он меланхолично бросил его в воду. Не будет сегодня ухи. И жарехи тоже не будет. И в душистой деревенской сметанке этим карасям сегодня не томиться.

Ведь все пропало.

Гладь небольшого лесного озера уже начала дымить вечерним туманом, а желтеющие ивы успели стать розовыми в свете заходящего солнца — любимый пашкин час, но не сегодня. Сегодня не радовал ни свежий сладковатый воздух, уже по-зимнему вкусный, но еще немножечко по-летнему теплый, ни блестящие шляпки грибов, что дразнили и манили его весь день. Пашка еще с утра хотел их всех сорвать, но папа сказал, что лучше перед отъездом и только боровички. Кто из них “боровички”, Пашка еще не знал, но папа обещал показать.

Но было поздно. Все ведь уже пропало.

— Эй, рыбачок! — бодро раздалось из кустов камыша. — Ну как улов?

В другой день Пашка бы радостно схватил ведро, в которое успел накидать несколько серебристых и даже одного золотого карасиков, и побежал бы хвастаться, но сейчас лишь негромко буркнул:

— Намально.

— Что? — папа высунулся из камыша и оценил ведро, сиротливо валяющуюся удочку и мрачный пашкин вид. — Та-ак… — папа вынырнул из кустов весь целиком, на секунду закрывая собой закатное солнце, и присел на корточки, бережно отложив удочку на зеленую, уже начавшую покрываться росой траву. — Ну рассказывай, космонавт, что случилось?

— Ничего, — Пашка шмыгнул носом и уставился на свои новенькие зеленые сапоги.

Сапоги были красивые. Такие красивые, что он даже сказал маме, что хочет пойти завтра именно в них. Мама почему-то рассмеялась и покачала головой.

— Давай в сапожках ты пойдешь с папой на рыбалку, а завтра наденешь ботиночки, — сказала она. — Ботиночки тоже очень красивые.

Паша был не согласен: ботиночки были как у всех. Обычные, черные. То ли дело зеленые сапоги почти до колена! Он весь вечер расхаживал в них по комнате, представляя себя то ковбоем, то космонавтом, то лихим огородником. Не таким, как ба, что весь день торчит спиной к солнышку среди грядок капусты, а тем, что гоняется за курами и индюками, возит сено на тележке с осликом и каждый день катается на большом красном тракторе. Да разве ж какие-то там ботиночки так могут?..

Но сделать, конечно, было решено, как сказала мама. Как-то так всегда получалось, что все делали, как говорит мама, и только иногда — как ба.

— Ты, сынок, слушайся маму, хорошо? — говорил папа, когда Пашка высказывал ему свое возмущение, и почему-то улыбался.

Наверное, потому что мама никогда не говорила ему что-то сделать, а всегда только просила. “Оденься”, “Вымой руки”, “Почисть зубы”, — все это доставалось только Пашке и никогда — папе.

Но сейчас это казалось таким далеким и неважным. Ведь у Пашки впервые в жизни случилась настоящая Беда. А все, что было раньше — так, ерунда. Детские обиды.

— Паш? — позвал папа. — Ну ты чего?

— Не смотри, — Пашка отвернулся и на всякий случай прикрыл изуродованный лоб ладошкой.

— Нет уж, дай, пожалуйста, посмотрю, — возразил папа и мягко потянул его за запястье.

Пашка не сопротивлялся. Чего уже терять?

— Так, ну и?.. — папа внимательно осмотрел его обезображенное лицо и недоуменно вздернул бровь. — Что случилось-то?

Этого Пашка стерпеть уже не мог. И папа, и мама, и даже ба так часто ничего не понимали в этой жизни, что он только диву давался — и как они вообще смогли вырасти-то?!

— Вот! — он ткнул пальцем прямо в безобразную красную шишку, занимавшую сразу полголовы. — Как я теперь пойду к Катьке на День Рождения?!

У папы сделалось странное лицо. А еще он зачем-то зажал рот рукой. Наверное, все было совсем уж плохо.

— Паша… — протянул он затем почему-то шепотом. — Тебя что, комар укусил?..

— Вот такой! — Пашка развел руки в стороны. — Я завтра никуда не пойду.

— Так, я сейчас… — быстро сказал папа и зачем-то умчался обратно в камыши.

Что он там делал, Пашка не понял, но звуки были странные — булькающие. И как будто свинья хрюкала. А потом папа вернулся с каким-то пузырьком.

— Чудо-средство! — объявил он. — От всякой кусающей напасти избавляет в один момент! — и сорвал листик ивы.

Пашка с подозрением покосился на пузырек — уж больно тот напоминал белый пластиковый бутылек с перекисью водорода. Даже носик узенький был таким же, вот только этикетки почему-то не было.

— Смотри! Там средство хитрое, — объявил папа. — Сейчас мы его активируем этим зеленым листиком…

— Он желтый, — насупленно поправил Пашка.

— А неважно, — отмахнулся папа. — Главное, что от живого растения. Вот так… — он плеснул немного жидкости на листик и метко прилепил его Пашке на лоб.

Листик был маленьким, а шишка большая, но почему-то она под ним поместилась.

— Теперь не трогай ровно три минуты, — строго наказал папа. — Считай! А я удочки соберу.