Все в твоих руках

9

Шли показательные выступления. Янин номер еще не скоро. Ее поставили на завершающий выход, ожидая от ее выступления наивысшего накала реакции уже разогретой публики. Тайком оглядывая трибуны вместе со своей подругой Олей, Яна разглядывала главную ложу.

- Слушай, там так много народу сидит. И который из них тот грек? – спросила недоуменно Оля. Она была посвящена в план Яны станцевать сегодня для него свой греческий танец, который они задумали с Кивриным еще дома, но не успели доработать его. Вероника, как всегда, предлагала какие-то шаблонные национальные движения, не вкладывая в это своей души.

Яна внимательно вглядывалась в лица сидящих в ложе, насколько это можно было разглядеть с такого расстояния. И она поняла каким-то чутьем, кто объект ее поисков. В ложе сидел, насколько она могла судить, молодой человек лет под тридцать, темноволосый, с короткой стрижкой, очень уверенный в себе, судя по его позе и осанке. Это все, что с такого расстояния можно было разглядеть. Но этого Яне было достаточно. Теперь она знала, кому главное внимание ее танцем будет оказано.

И вот, наконец, дошла очередь и до Яны. Киврин, провожая ее на лед, как всегда сжал ее руку и произнес:

- Давай, принцесса! Зал ждет тебя! Уложи всех у своих ног!

Зал встретил ее появление на льду дружными аплодисментами. Она выехала на центр и встала в исходной позиции. По ее цыганскому костюму зрители настроились на повторение танца произвольной программы. Трибуны замерли. С первых звуков музыки зрители увидели уже знакомую цыганку, только совсем в другом эмоциональном настрое. Они увидели ее совсем юную, озорную, заставляющую всех вокруг любоваться ее молодостью, вольнолюбием ее характера, смелостью, неукротимостью, красотой!

Яна танцевала самозабвенно, полностью отдаваясь образу. Она сейчас забыла о зрителях, о судьях, о друзьях и недругах. И только на лице ее отражалась вся гамма чувств, которые плескались в ее сердце. Она так тонко чувствовала эту прекрасную музыку, что казалось, не оркестр ее играет, а Янина душа исторгает всю эту гамму звуков.

Зрители снова были в восторге! Они уже не видели ни льда, ни трибун напротив! Только бескрайние степи, солнце над ними, ветер, запутавшийся в травах, и над всем этим властвовала эта истинная дочь первозданной природы! Танец закончился, и в едином порыве все встали и долго скандировали Яне, которая стояла посреди льда и медленно поворачивалась, держа скрещенные руки на груди и глядя с благодарностью на проплывающие перед глазами трибуны.

Подъехав к Киврину, она с его помощью что-то отстегнула от костюма, и вот уже цыганский наряд сменился коротким греческим хитоном. Яна вышла снова на лед, отъехав с десяток шагов, встала напротив главной ложи в ожидании музыки.

С первых звуков греческого танца она развернулась к правой стороне трибун и с характерными греческими переборами ногами стала продвигаться вдоль трибун. При этом открыто глядела в проплывающие лица с зажигательной чарующей улыбкой на своем лице. Каким-то невероятным пируэтом развернулась к левой стороне трибун, не уделяя внимание центральной ложе, и в таком же движении добралась до своей исходной позиции. Вся эта эскапада убралась в размер куплета знаменитой греческой песни Agonia в современной инструментальной обработке. И вот она оказалась вновь напротив главной ложи. Глядя в лицо Никоса Костанидиса, она с невероятно красивыми движениями своего тела в греческом колорите стала ехать прямо на него под припев этой песни. Яна ехала и видела, как он встал ей навстречу и зачарованно смотрел на нее. Яна даже весомо ощутила всю энергетику его взгляда. Этот грек прожигал ее глазами насквозь! Он пленил ее глаза, не отпуская их, а наоборот, проникая глубоко в душу! Странный трепет пронесся по ее телу! Яна неожиданно почувствовала какую-то невидимую связь между ними, как будто они были уже давно знакомы друг другу! И будто давняя тайна была у них на двоих! Очень странные ощущения сейчас поселились в ее душе. Она совсем на них не рассчитывала. И они ей были не нужны! Но вот ведь беда, они уже прочно зацепились за нее! Но вот Яна уже отъезжала от него, все также глядя в его глаза, опять к исходной позиции, выполняя какие-то невероятные никому незнакомые дорожки. Под второй куплет Яна таким же порядком проехала перед обеими трибунами, выражая им свою искреннюю признательность, но к концу куплета опять была напротив главной ложи. Обжигающие глаза уже ждали ее! Заворожено глядя в них, под припев она поехала уже с другими движениями своего тела на него. И тут произошло совершенно неожиданное: он тоже, как Яна, поднял в разные стороны руки и стал пританцовывать ей характерным мужским греческим танцем. Они танцевали, безотрывно улыбаясь друг другу! И это было так необыкновенно слаженно, будто они долго репетировали этот танец вместе! И у обоих рос восторг от этого действа! Яне уже стало казаться, что они с этим греком тут одни. И некому помешать их наслаждению обоюдным танцем! И по глазам грека видела, что им завладели те же эмоции.

Танец закончился. Яна почувствовала, что в груди родилось какое-то сожаление. Она сделала изящный реверанс Никосу, раскланялась перед трибунами и, взглянув еще раз в сторону рукоплещущего грека, поехала прочь со льда под непрекращающиеся овации публики, доведенной до какого-то экстаза!

Вадим смотрел на Янино выступление и поймал себя на том, что в груди у него начинает пламенеть жгучая ревность! Как же она женственна, грациозна, красива! И сейчас в танце она принадлежит этому греку! Ему вдруг стало страшно: а вдруг он уведет у него Яну?

- Не отдам! Никому не отдам! Она мне принадлежит! Она моя!.. – с отчаянием думал Вадим.

И вот она снова рядом с ним! Яна закончила выступление, подъехала с горящими глазами к нему. Вадим, пристально глядя на нее, тихо произнес:

- Если после произвольной этот грек не был еще очарован тобою, то теперь уже наверняка сражен наповал! Что ты делаешь с нами, бедовая? Ты же рвешь нас!

- Ревнуешь? – с довольной улыбкой прошептала она ему, на что Киврин непроизвольно крепче прижал к себе эту чаровницу.