Всем сердцем

Всем сердцем

Война 1939 года унесла миллионы человеческих жизней, у нас навсегда останутся в памяти, отдавшие свои жизни солдаты, в этой кровопролитной битве. Никто не забыт, ничто не забыто! 

Мне было 28 лет, когда со мной случился ряд событий, которые изменили мою жизнь. Я удостоился звания капитана и готовился отправиться с ротой в отпуск. 

Декабрь 1942 год. Марсель город на юге Франции, на побережье средиземного моря.

 У нас был "отпуск". Расположились мы в одном трактире, хозяйка которого была немолодая француженка. Ее руки тряслись, и голос дрожал всякий раз, когда она попадалась мне на глаза. Бедная женщина. Ещё с юношества мой отец заставлял меня учить языки, поэтому я свободно говорил на французском. После ужина в 6 часов, солдаты решили пойти в кабак. Я подошёл к хозяйке, её глаза были напуганы. 
- Спасибо за ужин, мадам. 
- Не за что, - сказала она, опустив глаза. Но я знал, что в душе она желала нам всем сдохнуть. Моя рота была дисциплинирована, но с нами находилась и другая рота под руководством офицера Клауса. Редкостные свиньи. 
В кабаке название, которого было "diamant" было на удивление оживлённо. Наши солдаты вели себя как дома, даже хуже. Я с презрением прошёл к столику, вместе с Клаусом.

- Эй, Томас! - обратился он ко мне. - Чего ты стесняешься что ли?! Сейчас мы с тобой выпьем, и девочки будут выступать. 
Я пропустил его голос почти мимо ушей. 
- Клаус, я слышал, что здесь наливают лучший эль, даже лучше чем Дюссельдорфе. Так ли это? 
- А это, мой дорогой друг мы сейчас и проверим! - потёр ладони этот потный и мерзкий arschlecker. Затем он шлепнул по заднице, мимо проходящую официантку, она мило улыбнулась и подошла ближе. Она заговорила на французском, Клаусу это не понравилось и он схватил её за ухо. Девушка зажмурилась и повторяла немецкое слово «извините». Я похлопал Клауса по руке, чтобы он прекратил. 
- Нам, пожалуйста, два эля.
Кивнув и опустив голову, официантка удалилась. 
- Томас, чего ты всегда такой серьёзный?! Мы же не на службе! Все нормально! 
- Дисциплина, прежде всего. 
- Ну и зануда же ты... Но - ухмыльнулся свин. - Но я понимаю, почему тебя прозвали «грозным волком». Я не видел тебя даже ни разу с женщиной... У тебя что с этим проблемы? 
- Нет. С женщинами у меня проблем нет. 
- А ... Ты из тех, кто жене не изменяют?
- Я считаю это неправильным и неприемлемым для мужчины. 
- Слишком уж ты правильный... - плюнул в сторону Клаус. 
Отпив эля, я расслабился. Действительно эль очень хорош. В это время на сцену вышли голые француженки в чулках и каблуках, они плясали, взявшись за руки и вопя, как валькирии. Солдаты и Клаус стали жадно пожирать их глазами, мерзкое зрелище. Первые минуты были спокойными, они просто смотрели на выступление, затем начался хаос. Усадив себе за столы и колени француженок, они лапали их груди так словно никогда не видели женскую грудь. 
На сцену поднялся хозяин заведения. С нелепыми усами толстый мужчина, в ярком костюме. 
- Уважаемые, Господа офицеры! Перед вами сейчас выступит наша гордость! Наша Арли!
 

 На сцену вместе с музыкантами поднялась девушка, очень юная особа. На вид ей было не больше восемнадцати лет. Да и ростом она была невелика. Ее лицо сияло от улыбки, а глаза блестели как два уголька. Чёрные волосы были заплетены в две красивые косы, платье на ней было очень старое, но это ни капельки не сказывалось на ее внешнем виде. Она сильно отличалась от проституток работающих здесь, но кто знает. 
После её лицезрения, я смотрел на музыкальные инструменты, они были запрещены. Солдаты позади меня взбунтовались, Клаус также неистовствовал. Движением руки я приказал им утихомирится. 
- Пусть сыграют. - Строго произнёс я.

Для меня солдата, такой поступок был неприемлемым, но я всегда ценил искусство. Тем более я могу позволить себе расслабиться и послушать что-то иностранное. Тем более мне никто и перечить, здесь не осмелится. 
Я кивнул музыкантам и они стали играть мелодию. Вначале медленно затем резво и весело, мотив был очень старинный. И я догадывался, что это за песня. Моя покойная бабушка часто напевала её в саду. Затем, девушка стала топать в такт музыке и запела. 
i vist lo lop, lo rainard, lebre
Ai vist lo lop, rainard dancar
Totei tres fasian lo torn de l`aubre
Ai vist lo lop, lo rainard, la lebre
Totei tres fasiàn lo torn de l`aubre
Fasiàn lo torn dau bois. 
Да, это была, несомненно, эта песня. Солдаты не понимали о чем она, но весело хлопали и смеялись. 
- Эй, Томас, о чем она поёт? 
- Старая песенка про Волка, зайца и лису. 
- Красиво... 
Я промолчал. Затем сменялись песни за песнями, я видел, как певица уже устала, но она не знала, когда закончится этот ад. Когда концерт был прерван тем, что у неё сел голос, я встал и собирался удалиться. Сон был моей целью на сейчас. 
- Красивая девчонка, очень, и такая маленькая... - Захрюкал уже пьяный Клаус. - Сама невинность... 
- Ты чего задумал? 
- Я? Как что? Я собираюсь трахнуть эту французскую падаль. 
- Клаус, уступи её мне. 
- Ты же не делаешь такого рода вещей... Томас? 
- Уж больно она мне понравилась. 
- Понимаю, ну раз такое дело, я уступлю. 
Я пошёл к хозяину заведения, он так старался мне услужить, что готов поклясться, он сам был готов прыгнуть ко мне в койку. 
- Где певица? 
- Прошу вас господин, она в комнате на последнем этаже, в конце коридора уже ожидает. - Улыбался он мне. 
Я окинул его взглядом полным отвращения и стал подниматься по лестнице.
- Господин! Только она ещё дитя! Так что вам понравится! 
Я постучал в дверь. Девчонка открыла её и отступила назад. 
- Добрый вечер... - Сказал я, пытаясь быть более мягким, наверное, не получилось. 
- Добрый вечер. 
Девчонка была одета в откровенный наряд, в её взгляде полно решимости, а вот руки дрожали. 
- Сядь. - Снова приказным тоном сказал я. 
Она послушно присела на кровать. 
- Как тебя зовут? 
- Арлет. 
- Орлица значит. 
- А как зовут вас? 
Я удивился её наглости. Точнее не наглости, а храбрости. 
- Томас. 
Дальше она молчала. Я не знал, что делать и говорить ребёнку. Я молча разделся и лёг на кровать. Она последовала моему примеру. Я укрыл её одеялом и отвернулся. 
- Вы...? - она явно ничего не поняла. 
- Я не собираюсь делать с тобой грязных вещей. Я устал и хочу спать, а если ты попытаешься что-нибудь выкинуть, я тебя пристрелю.