Вслед за Океаном

Пролог. Джошуа

“И я думаю о своей маме, и о том, как она посмотрела на меня,
Когда я сказал, что я мечтатель,
А затем поцеловал ее на прощание...”

Настоящее время:

Всю жизнь, сколько себя помню, я никогда не делал чего-то по собственному желанию, если это шло наперекор отцу или его планам. Начиная с маминой смерти, я стал не более, чем куклой в руках тирана, решившего вырастить себе прекрасную замену, чтобы и после отставки управлять компанией, но уже из тени, просто дёргая меня за верёвочки. Отец был помешан на “семейном присвоении” бизнеса, а о моем наследовании даже думать не желал. Счастливая семейка, что сказать...

Каким же дураком я был...

Я не был бесхребетным - это ложь - но считал, что без него мне ничего не достичь в этой жизни. Его деньги открывали мне путь, его связи толкали в нужном, для него, направлении, его имя делало своё дело лучше денег, сунутых прямо в пасть стервятникам. Живя как его сын, нося его фамилию, я автоматически получал все самое лучшее – лучшую жизнь, о которой грезят обычные люди перед сном.

Как же поздно я осознал свои ошибки...

В подобном свою роль сыграл и ранний уход мамы - отец словно утратил ту светлую часть себя, которую подпитывала жена своей яркой и светлой энергией. Она не была типичной добренькой женой-простушкой злого и гнусного миллиардера, как этот троп любят использовать в своих романах писатели. В маме было достаточно величия и благородства, смешанного с теплотой и добротой, способные разогреть чужое сердце, чем она прекрасно пользовалась. Вокруг нее царила атмосфера любви и великодушия. Её речи всегда были приятны слуху. Красивая поставленная речь и чарующи голос. Она была ангелом в нашем царстве тьмы.

Ангелом, “спасшим” всех от этого Ада и его обитателей.

Навряд ли ребёнок одиннадцати лет способен адекватно пережить смерть столь близкого и родного человека без последствий для психики и прочего, хотя кто вообще это смог бы сделать даже в намного сознательном возрасте? Уж точно ни я... и ни он...

Мы поневоле застряли рядом друг с другом в золотой клетке, в ненависти сжигая все подобные семейным отношения, оставляя лишь холодный расчёт. “Отец и сын” остались далеко позади, где-то в могиле единственной женщины, способной удержать некий семейный очаг в своих руках. Мы стали чужими людьми, что постепенно бесщадно уничтожали друг друга в попытках выжить, а может и покинуть этот Ад вслед за ней...

Моим спасением в столь смутном мире стал мой верный друг детства – единственная в мире девочка, что не видела во мне громкой фамилии и полных денег карманов. Эйдари стала моим отвлечением от грозовых туч, царящих вокруг. Лучиком солнышка, способным не только согреть, но и обжечь. Довольно своенравная и умная, где-то эгоистичная и упрямая, прямолинейная и справедливая, но также и мягкая, веселая, понимающая и ответственная, добрая и ласковая. Чертовски сексуальная... Чем-то она напоминала мне маму... Возможно, подобное и притянуло меня к ней. На самом деле это была сама мама - она в прямом смысле слова притянула меня к девчушке.

А потом забрала...

Мы были близки чуть ли не с самого ее рождение - наши матери были близкими подругами. Я часто помогал тёте Кристалл, присматривая за её дочерью, пока женщина отдыхала - мне было тогда семь. Я следил и ухаживал за маленькой Эйдари у нас дома, а мама мне помогала. Ей нравились дети, особенно маленькая копия ее подруги. Она всегда хотела дочь, возможно, поэтому она и стала крестной матерью девочки.

Мэттью Рид - муж тётушки - музыкант. Его работа, по сути, заключалась в написании текстов, исполнении песен и постоянных турне. На начальном сроке Кристалл сопровождала мужа, путешествуя с ним по разным городам и странам. Они объехали шестнадцать стран, посетили порядка шестидесяти городов. И она всегда была рядом с ним. Влюбленный по уши во Вселенную, носящую имя Кристалл Тинджерли-Рид, он был самым счастливым человеком в мире, получая ответную любовь. Они были не от мира сего. Постоянно вместе, не разлей вода, словно не могли насытиться друг другом до самого конца. Смотря на них, убеждаешься, что существует какое-то отдельное пространство. Их место. Когда дело начало подходить к родам она осталась с нами в Атланте, отправив мужа в очередной рейс. Тётушка больше не могла рисковать, а дядю ждали фанаты, которых он не мог разочаровать.

Роды были экстренными. Маленькая Эйдари сидела тихо до самого последнего момента, как какой-то партизан, до последнего, не выдавая своего местонахождения. У Мэтта был концерт, и все прекрасно понимали, что он не успеет к жене на роды. Но мы недооценивали силу их любви. Их связь. Рид залетел в больницу спустя час от начала родов. Никто даже не успел моргнуть, как он скрылся в дверях операционной под громкие возмущения постовой медсестры. Он пробыл все остальные десять часов вместе с ней, держа за руку и нашептывая что-то хорошее на ухо, как делал всегда, когда тетушка начинала отдаваться переживаниям.

Маленькое чудо, которое нам мимолетом показал Мэтт, удерживая на своих руках, очаровало всех, влюбив в себя с первых минут. Точная копия Кристалл заставила самого Рида - легенду эстрады - отойти от карьеры и позаботиться о любимой женщине, о дочери и, конечно же, об ее состоятельном будущем.

Слишком идеальные, слишком любящие, слишком божественные они смогли воспитать из Эйдари прекрасную девушку, которой они могут гордиться.

А что касается ее биологического отца – я его никогда не видел. Из рассказов старших я узнал, что некий Саймон Лирстен был одноклассником тети Крис, дяди Мэтта и моего отца. Типичный бэд-бой, на которого вешаются все девчонки, про которых пишут все эти сопливые романы с абьюзом. К сожалению, Кристалл не стала исключением – это ее история прошлого, которое осталось только между ней, папой и ее мужем. В школьные годы тётушка встречалась с этим Саймоном – тупое имя – и на выпускном вечере они зачали ребенка – самое глупое, что можно было сделать… И после этого его никто не видел. Старшие говорили, что этот мудак якобы уехал в другой штат в Университет, покончив со своей старой жизнью.