Всполохи над Усожей. Часть 2. Константин

Глава 1

Венчание Константина и Беляницы было отложено до окончания Успенского поста. По совету мудрого старца Викула дмитриевский удельный князь не стал нарушать данное ему отцом обещание сыграть свадьбу сына, не раньше, чем тому исполнится двенадцать лет.

И хоть молодой князь – высокий, широкоплечий, с пробивающимся пушком на верхней губе, выглядевший гораздо старше своего возраста, мог настоять на своем праве незамедлительно обзавестись семьей, он принял трудное для себя и для девушки решение оформить их официальные отношения через полгода после его возведения в удельные князья.

Отложенный на время брак Константин попытался обратить против своих воинственно настроенных родственников из могущественного черниговского рода Ольговичей. С согласия старца Жадана, он пригласил Беляницу проживать до свадьбы в княжеском тереме, презентуя девушку высшему свету, как свою будущую вторую половину. Таким образом дмитриевский князь постепенно подводил своих недругов к осознанию неизбежной женитьбы представителя одиннадцатого колена династии Рюриковичей на девушке-простолюдинке.

Пока Белянка не была официально объявлена женой Константина, ни северский наследник Владимир Игоревич, ни рыльский князь Святослав Ольгович, ни другие его недоброжелатели и завистники не могли объявить дмитриевского удельного правителя в отступлении от негласных норм поведения в высшем обществе. А через полгода, когда все уже свыкнутся с сердечным выбором молодого князя, и свадьба состоится, данная тема будет уже не столь остро затрагиваться на семейных советах верховных правителей края.

— А там, будь, что будет, - решил Константин, положившись на волю Бога и провидение.

Начало 6698 года от сотворения мира[1] складывалось для юного удельного князя довольно успешным. Он был утвержден семейным советом в качестве самостоятельного правителя, сам курский князь Буй-Тур Всеволод объявил его полноправным владетелем отцовских земель, его свадьба с Белянкой была предопределена, а любимая девушка уже переехала жить к нему в княжеский терем, ожидая дня венчания.

К тому же грядущий год оказался весьма урожайным, благодаря чему княжеские амбары ломились от запасов, расширялась торговля с отдаленными уделами Киевской Руси, крестьянские подворья благоденствовали и увеличивались в размерах и количестве населения. А вновь набранная княжеская дружина очень скоро превысила количество ратников, имевшихся в войске князя Всемысла.

Единственно, что тревожило молодого князя – судьба его без вести пропавшего отца. Ни один человек из ушедшей в поход боевой дружины не вернулся домой, никто на свете не мог поведать о судьбе пропавших без вести дмитриевских гридней.

Белянка, как могла, утешала будущего супруга:

—Костик, милый, твой отец жив и я верю, что вы с ним обязательно еще увидитесь. Такие люди, как князь Всеслав не могут уйти из жизни незаметно. Судьба заранее готовит им славную участь последних минут жизни.

— По-твоему, все правители должны уходить из жизни, оставив не только яркий след своими деяниями, но и приняв благородную кончину, как знак собственных заслуг и всенародного почитания?

—Конечно. Вспомни, как ты рассказывал мне о славной гибели твоих предков – Олега, Игоря, Святослава, о достойном уходе в иной мир Владимира Мономаха, правительницы Ольги, князя Ярослава Мудрого.

— И нас тоже ожидает славная кончина с посмертным почитанием?

—Да. Думаю, наши дети и их потомки об этом позаботятся.

—Не знаю как ты, а я бы хотел уйти из жизни, не привлекая излишнего внимания к своей кончине. А, лучше всего, погибнуть в бою за родную землю, до конца исполнив долг правителя и защитника своей Отчизны.

—Костик, любимый, нам с тобой рано думать о смерти. Давай, лучше будем говорить о дне нашей свадьбы. Ведь живем мы один раз.

—Нет. Это мы умираем один раз. А живем мы каждый день, и каждый раз словно заново. Жизнь свою изменить можно в любой момент, а вот смерть уже не изменишь.

Но больше на эту тему говорить с девушкой не стал, переключившись по совету Белянки на подготовку к предстоящему бракосочетанию.

Сама Белянка очень быстро освоилась с ролью полновластной хозяйки в княжеском тереме. До официального принятия титула княгини девушка спешила благоустроить семейное гнездышко по собственному усмотрению. И действовала довольно радикально. По ее настоянию было упразднено разделение терема на половины. Теперь женская и мужская спальни располагались рядом, объединенные общим переходом. Константину это нововведение, как и многие другие преобразования в отцовском доме, были не по душе, но он не стал перечить молодой хозяйке, оставив за ней исключительное право на домострой.

Константин же был занят выбором вариантов бракосочетания, которые затмили бы все знаменитые торжества удельных владельцев и превзошли их вместе взятых. Юноше хотелось перенять от каждой нашумевшей церемонии что-то особенно интересное и повторить это на собственном бракосочетании. Ему очень импонировала идея одновременного крещения и венчания, как у Громаша и участие в посещении заповедной лесной рощи, как на свадьбе Ушака и Ладославы.

Константин предложил Белянке отпраздновать свадьбу сначала в Соломенной ожоге, а затем девушке покреститься и обряд бракосочетания провести уже в православном храме, по примеру ее двоюродного брата. Девушка горячо поддержала намерения молодого супруга посетить перед свадьбой жреца Богумила и заручиться его поддержкой, так как ее все еще тревожила перспектива крещения в православную веру. Белянка сознанием принимала все постулаты христианского учения, которым обучали ее Константин и поп Викул, но в душе имела небольшое сомнения насчет «предательства родовых богов». Она никак не могла согласиться, что обряды, милые ее сердцу с детских лет – завивание березовых веток, прыжки через костер, веселое и шумное закликание весны и проводы осени, лесные хороводы, встреча утреннего солнышка – являются с точки зрения православной веры «неправильными» и ей навсегда будет запрещено в них участвовать.