Вспоминая судьбу старых моторов в шведском лесу

Лес

Если кто-то думает, что автомобиль – это кусок железа с мотором и машинным маслом внутри, то очень ошибается, мягко говоря. Даже если найдутся такие, кто уверен, что нынешние тачки, напичканные совершенными технологиями с заумной электроникой, оригинальными моторами, мало потребляющими топливо, и точным навигатором, являются всего лишь превосходным средством для передвижения, так же неправы, как и первые. Впрочем, ещё совсем недавно и я так думал, пока не оказался в южной части Шведского королевства, в лесу, около шахтёрского городка Бастнас, на кладбище автомобилей от прошлой эпохи.

   Чудным сентябрьским утром, в окружении блестящей тучки мошкары, вместе с супругой мы оказались в лесу с друзьями-шведами, к которым приехали погостить на недельку, и очутились в самом разгаре грибного сезона. Как и все северные народы, которые большие знатоки даров леса, наши друзья ничем не отличались от своих соплеменников и были такими же заядлыми грибниками. До этого три дня непрерывно шёл дождь, в среду утром он прекратился, появилось невинное солнышко, и погода значительно улучшилась. Порядком устав сидеть дома, играть в преферанс, ведя заумные разговоры о том о сём, а больше всего ни о чём, раскупоривая очередную бутылочку Jameson caskmates, все радостно среагировали на своевременное предложение Андерса прогуляться по утреннему лесу и собрать немного грибов на ужин.

   Сапоги сорок третьего размера со старой лыжной палкой я принял от него с нескрываемым восторгом, как молодой викинг меч от короля норманнов.

   Лесная дорога, по которой, скользя, катился наш Jeep Cherokee, была вся размыта дождями, покрыта небольшими лужицами, местами глубиной по колено, точно помню, потому что пару раз приходилось выходить из машины и подкладывать ветки под колёса, чтобы вытащить его из липкой грязи. Через час-полтора, измученные разбитой дорогой, уже уставшие, но безгранично счастливые, мы очутились на месте, где, по словам Андерса, должно было быть море грибов и ягод. Его обещания и наши ожидания себя полностью оправдали – вокруг тут и там виднелись забавные шляпки болетовых, сыроежек, подберёзовиков, россыпи шаловливых опят с коричневыми ножками… Наши плетёные из веток лукошки быстро наполнялись дарами лета. Как всегда, меня единогласно выбрали носильщиком наполненных корзинок. Каждый раз, прежде чем отнести очередной сбор урожая в машину, я предупреждал, что скоро возвращусь, просил их не уходить далеко, но в этот раз меня предупредили о возможном направлении в витиеватом лабиринте тропинок, добавив, что дожидаться не будут, не маленький, мол, сам найдёшь дорогу. Болтая между собой, они потихоньку пошли, углубляясь в лес, на прощание помахав мне ручкой издали.

   Северный лес отличается от других не только породами деревьев, но и своим нордический духом, недаром же именно здесь живут Альвы и Скоге, герои бабушкиных сказок, и не только они. Встреча с ними в лесу не сулит ничего хорошего путешественнику, могут заманить в болото или в чащу к неприкосновенным деревьям. Здесь есть как таёжные леса, так и смешанные, не редкость дуб, бук, святой скандинавский ясень со своей супругой Аскефруа, дерево, под которым нельзя даже мочиться под страхом неизлечимо заболеть, на севере – ель, сосна и берёза, из животных – лоси, косули, куницы, медведи. Высохшая за короткое лето павшая хвоя весело потрескивала под резиновыми сапогами, иногда прерываясь громким хрустом замшелой ветки, метрах в пятидесяти от меня выбежала рыжая лисица, с любопытством уставившись на меня, и через минуту скрылась за небольшим бугром у поваленной сосны с одиноко торчащими, осиротевшими корнями кверху. Где-то ухал тетерев, ныла иволга из самой глубины лесной чащи, был почти полдень, сосало под ложечкой, хотелось кушать. Я поставил корзины рядом со столетней елью и нагнулся, чтобы сорвать земляничку, стыдливо склонившую красную головку неподалёку от рыжих муравьёв, её вкус был ошеломляюще сладким, прямо нектар, только протянул руку за второй ягодой, как начала куковать кукушка, очень хотелось её спросить, сколько мне осталось жить, но поймал себя на мысли, откуда эта бездетная птица может знать дату моей смерти, не спросил и пошёл в сторону машины.

   У каждого грибника есть своя техника поиска, но что касается меня, я их отыскиваю на нюх, как хорошая охотничья собака, либо по возможным местам произрастания, известных только мне в результате многолетнего опыта, аккуратно срезаю ножку, чтобы не повредить грибницу, осматриваю, нет ли червей, слизняков, и только тогда отправляю в корзину.

   Конечно, когда я возвратился на поляну, моих друзей и супруги след простыл, их тропинку за это время я уже успел подзабыть, пришлось идти наугад, проклиная всё на свете, метров через десять заметил маленького боровичка под раскидистой ёлкой, он только недавно вылез из-под плотного коврика мха, вид у него был задорный, пузатый, даже запах имел душистый. Я аккуратно срезал его, попробовал на вкус – он жутко горчил, подозрения оправдались – желчный гриб, или, как его называют в народе, горчак, пришлось положить обратно, на место. Дальше тропинка была полностью заросшая папоротником, с вековыми соснами вокруг, справа от меня на замшелом пеньке поселились целым семейством невзрачные опята, чуть дальше от них блестел подосиновик, полный высокомерия и самодовольства, пока я не положил его в корзинку к остальным грибам. Незаметно для себя я как-то ушёл в сторону, вглубь леса, оказался в такой непроходимой чаще, аж удивился, что есть ещё такие леса на земле, пришлось просто продираться сквозь заросли колючей ежевики и кустарника. Впереди меня метрах в ста что-то поблёскивало, словно зеркало, сначала я удивился, первое, что пришло мне в голову, что это знак, который подают мне мои друзья, и я весело зашагал вперёд. Приблизившись на то расстояние, где можно было более отчётливо различать предметы, я изумился увиденному, мне захотелось даже ущипнуть себя, не сон ли это, кричать от восторга. Я смотрел и не верил своим глазам – вокруг сотни тысяч автомобилей различных форм, цветов, марок, и всё это в самой гуще непроходимого леса, где вокруг ни души на сотни километров. Настоящее кладбище старых автомобилей, я даже стал осторожно передвигаться, мне казалось, одно неловкое движение, и я потревожу их вечный покой. Это был истинный блеск и упадок былой эпохи, и я находился именно здесь сейчас, среди изъеденного временем и ржавчиной металлического памятника послевоенного возрождения.