Вспышка

Вспышка

Не доезжая до красной ковровой дорожки, можно было слышать крики фанатов, голоса репортеров, музыку. Премьера фильма „Высотка“ обещала быть грандиозной: великолепный актерский состав, именитые гости, в числе которых уважаемые кинокритики, репортеры с известных телеканалов, радио и интернет ресурсов. После просмотра фильма гостей пригласят на афтепати, где они смогут развлечься, даря окружающим фальшивые улыбки.
Люк Эванс поправил галстук и нервно провел рукой по коротко отстриженным волосам. Актер перевел взгляд на своего пиар-агента, который что-то активно набирал в телефоне. Машина двигалась еле-еле, и Люк был рад этому, так как у него есть еще несколько минут, чтобы побыть самим собой.
— Не думала, что будет столько народу. Из-за этой пробки мы не вписываемся в график, — раздраженно сказала Холли, пиар-агент.
— Ну… я думаю, что они все-таки дождутся одного из главных актеров фильма, к тому же, самого симпатичного, — попытался пошутить Эванс.
Холли хмыкнула и бросила на Люка взгляд.
— Ты как, нормально?
— Да, все отлично, — натянуто улыбнулся мужчина и вытер пот со лба. — Что-то жарко. Простите, не могли бы Вы включить кондиционер, — обратился актер к водителю.
— Да сэр, конечно!
— Благодарю!
Эванс закрыл глаза и откинулся на сиденье. Подумать только, у актера глоссофобия — боязнь сцены. Это началось совсем недавно. С выходом „Хоббита“ и „Дракулы“ у Люка начался новый виток в карьере. Разумеется, появлений на публике, пресс-конференций стало больше. Так во время промо-тура фильма „Дракула“ Люку неожиданно стало не по себе находится перед людьми. Он попытался скрыть это шутками, но дрожащий голос выдавал его. Славу богу на помощь пришла Сара, которая договорила речь. Люк пожелал зрителям приятного просмотра и быстро удалился из зала. Сидя в своем номере, Люк попытался найти какое-то объяснение случившемуся. Позже, на приеме у психотерапевта, Люку объяснили, что фобию можно преодолеть самостоятельно.

— Но, если у тебя страх будет переходить в невроз навязчивых состояний, сразу звони мне. Иначе это может перейти в категорию психических расстройств, — сказал доктор Брэндон, что-то активно записывая в карте. — Смотри, кроме симптомов, что ты мне уже описал — потоотделение, стук в висках, изменение тембра голоса — могут появиться еще головные боли, неприятные давящие ощущения в области сердца, сухость во рту. Имей это ввиду.
— Да, я понял Вас. А есть какие-нибудь успокаивающие таблетки? Я бы мог их принимать перед появлением на публике.
— Разумеется, я как раз собирался Вам на время выписать один препарат, — доктор Брэндон отложил ручку в сторону, сложил руки в замок и посмотрел на Эванса. — В карте сказано, что у Вас нет аллергии, это так?
— Да.
— Славно, так как в препарате, который я хочу Вам выписать, содержаться элементы, которые могут вызвать аллергены. Так, вот форма заявления. Пожалуйста, заполните ее. Только нижние поля не трогайте: это для врача, — доктор Брэндон указал, какие именно поля не надо заполнять.
— А это зачем? — спросил актер, протягивая руку за листками.
— Затем, что Вы ознакомлены с возможными последствиями препарата, — пояснил доктор, ища что-то в ящике.
— Это какие такие последствия? — насторожился Люк и перевел взгляд на заявление.
— Я не так выразился. Побочные действия: аллергические реакции, головные боли, сонливость, легкая мышечная слабость…
— Эм, хорошо, — Люк быстро заполнил заявление и отдал бумаги психотерапевту.
— Нет, один экземпляр остается у Вас, — пояснил доктор Брэндон, забирая у актера лист.– Вот рецепт. С ним Вы должны подойти в кабинет 308. Там Вам все дадут.
— Хорошо, — сказал Люк вставая, — я могу идти?
— Да, — ответил доктор Брэндон.
Актер поднялся со стула, кивнул врачу и пошел к двери. Уже протягивая руку к ручке двери, его позвал врач:
— И, Люк…
— Да? — мужчина оглянулся через плечо.
— Попытайтесь все же обойтись без лекарств.

— Холли, дай мне мои таблетки, — сказал Эванс и открыл глаза.
Девушка оторвалась от своего мобильника и посмотрела на Люка.
— Приступ? Позвонить доктору Брэндону?
— Просто дай мне эти таблетки, — произнес Люк, выдохнув сквозь зубы.
Холли покачала головой и начала рыться в своей сумочке.
Люк сжал кулаки и уставился на них.
„Давай же, Эванс, успокойся. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Подумаешь, премьера фильма. Тебе не в первой. Ты должен, нет, ты обязан собраться. Соберись, не показывай слабину им, эти стервятники не должны увидеть тебя слабым. Переиграй их. Выиграй в этом раунде. Ты не должен замкнуться в этом страхе и убедить себя, что ты слабее других. Хотя в глубине души ты точно знаешь: от тебя мало что зависит…“, Люк вытер пот со лба и посмотрел в окно.
«Почему ты снова и снова стремишься, изо всех сил стараешься продемонстрировать окружающему миру свою уникальность, а в удобный для тебя момент становишься „обыкновенным человеком“? Ты постоянно воздвигаешь защитные барьеры и скрываешь свои искренние чувства. Скрываешь настолько, что никогда не можешь сблизиться с другим человеком». Эванс встряхнул головой, но внутренний голос, отчего-то похожий на голос доктора Брэндона, все не умолкал.
«Ты всегда озабочен тем, о чем подумают люди о тебе. Разве тебе не все равно? Не надоело притворяться? Все равно у каждого человека в глазах пыль, поэтому они видят только то, что хотят видеть. Нет смысла играть роль „актера Люка Эванса“.
— Держи, — Холли протянула Люка упаковку таблеток и бутылку воды. Эванс быстро достал таблетку, закинул ее в рот и проглотил, запив водой. Отдав женщине воду, он потер руками лицо.
„Тебе не нравится твоя жизнь!“
Эванс истерически засмеялся сквозь ладони.
— Ты еще здесь? — мужчина отнял руки от лица.
Холли вопросительно посмотрела на актера и сказала:
— Ты чего?
Эванс помотал головой и посмотрел на нее посмеиваясь.
— Люк, с тобой все порядке?
— Вполне. А в чем, собственно, дело? — сказал Эванс и прищурился.
Женщина поджала губы и помотала головой.
— Ну вот и славно, — произнес Люк и отвернулся.
«Почему именно ты, Люк, столкнулся с этой ситуацией? Тебе не приходило в голову, что это просто тебе не нужно? Может твое сердце лежит к чему-то другому? К чему-то более…простому? Ты же чувствуешь себя иногда всеми забытым и одиноким, живешь с постоянным ощущением неестественности, странности всего, что происходит вокруг тебя. У тебя появился этот невроз. Ты чаще сосредоточен на своей карьере, на своей персоне, на том, о чем люди думают о тебе, как ты выглядишь… Люк, ты упускаешь из виду, куда тебя это приведет, зачем тебе это! Тобой владеют страхи и желания. Они увлекают тебя, лишая возможности расправить крылья и делать то, что хочет твое внутреннее „я“. Поэтому ты постоянно бежишь, стремясь достичь некоей надуманной цели. И что дальше? Ты ее достигнешь, получишь всемирное признание, славу, этот Оскар. Но, когда это все будет перед тобой, ты поймешь, что тебе это вовсе и не нужно. Тогда, спрашивается, зачем столько было потрачено сил на это? Столько нервов. Ты оглядишься вокруг и поймешь, что тебя окружают люди, которые раньше казались тебя дорогими и любимыми. Но ты все-таки разглядишь в них ту гниль, которую раньше ненавидел. А теперь, возможно, ты тоже стал этой „гнилью“. И что будет в итоге? А я скажу что: своим тщеславием ты отгородился, прогнал всех людей, которые действительно тебя любили. К несчастью, ты обнаруживаешь это слишком поздно, и исправить ситуацию уже невозможно. Ты поймешь, что в этой жизни у тебя был шанс заниматься тем, что ты любишь, не меняя себя, но ты упусти его, дал слабину».
Люк опустил взгляд и уставился на свои руки. Он понимал, что стоит решить для себя: продолжать ли эту игру или бросить все. Раньше подобные вопросы заставлял его зрачки расширяться от страха, а мозг работать быстрее. Его мама всегда говорила, что надо внимательно прислушиваться к голосу своего сердца, и ты непременно услышишь зов судьбы.
Люк приложил руку груди и ощутил биение сердца: это тикали часы его жизни, отсчитывая оставшееся время. Однажды они остановятся, но что он оставит после себя?
— Через пять минут твой выход, Люк, — сказала Холли.
Эванс вздохнул. Кивнув Холли, он опять посмотрел в окно. Ему нельзя терять ни одной драгоценной минуты. Он хочет идти за своей мечтой со всей энергией и страстью. Он не хочет наблюдать, как стремительный поток жизни будет уносить его несбывшиеся мечты и желания. И никакой невроз не сможет помешать этому.
„Люди с рождения наделены огромными силами и одарены возможностями, чтобы достичь в нашем мире высот. К сожалению, ты, как и многие, не понимаешь, что менять себя и не надо, чтобы делать свое дело, которое поистине приносит счастье. Когда ты остаешься самим собой, ты берешь от жизни все, наслаждаясь каждой ее каплей, она становится удивительной, тебе самому будет легче жить“.
— Две минуты, Эванс, — сказала Холли и, повернувшись к Люку, промокнула его лоб салфеткой. Актер благодарно ей кивнул и поправил галстук.
В чем-то голос разума и прав, но он не отступит от своих стремлений. Половина пути пройдена, больше он не сделает шага назад. Он все для себя решил. Он будет просыпаться каждый божий день и радоваться началу нового дня, его будут переполнять радость, которая должна приводить в восторг окружающих. Он будет вдохновлять других следовать его примеру, отказаться от лишних чувств и устремится к своей мечте. Хотя он и будет совершать ошибки и заблуждаться в некоторых вещах, но он будет наслаждаться жизнью — удивительной и полноценной.
Внутренний голос молчал. Убедил ли он его или нет — плевать. Он сделает, как задумал и никто и ничто — тем более какой-то внутренний голос — остановить его не сможет. Приступ прошел, оставив за собой каплю нервозности, которую Люк быстро прогнал.
— Твой выход, Эванс, — произнесла Холли и вышла из машины.
Со стороны Люка открылась дверь и он ступил ногой на красную дорожку, нацепив на себя маску дружелюбия. Повсюду сверкали вспышки и выкрикивали его имя. Холли немного подтолкнув его, повела в сторону репортеров и фотографов. Люк остановился перед ними.
«Вот они, стервятники. Разве ты не видишь, какие же они все лживые, злые? Сначала они якобы твои „друзья“, а при первой же возможности набросятся на тебя и распотрошат без сожаления».
Плевать, пока они в моей власти и сделают все, чтобы я уделил хоть каплю внимания им. Я дам им, что они хотят от меня.