Встреча по правилам или без

1. Мы вас не ждали

1.

Зима в нашем предгорье всегда была на удивление снежной. И хотя городок Ревик находился не столь далеко от закрытого горного плато и его погодной особенности, листья эльфийского дерева перелеи в нашей округе смешивались с настоящими снегом, пушистым и белым. Ежегодно на тихих улочках собирались высокие сугробы, завывали ветры, трещали морозы, из-за которых жители предпочитали оставаться в теплом уюте своих домов, варить лучший в стране эль и рассказывать сказки. Последнее почиталось больше всего, ведь за создание лучшей истории автору присуждалось звание Гения Пера, сотня золотых пик и бочонок эля из личных запасов нашего прижимистого мэра.

Я билась за признание последние семь лет, с тех самых пор как на моем попечении остался не пуганный ремнем племянник. Можно сказать, я пыталась выжать нечто позитивное из обрушившегося на меня бремени и отвлечься от постоянного стресса. Именно проделки Дамиана Огги я приписывала моему герою за что неоднократно была отмечена как подающая надежды сказочница. Однако с отъездом детины в академию магии все его бахвальство сменились на тоскливое нытье, коему я была несказанно рада.

Наконец-то, боги снизошли! Теперь мне плакались не учителя шкодливого беспридельщика, а сам беспридельщик - двухметровый двадцатилетний птенчик! Начиная с первого курса Дамиан истово заверял в каждом своем письме, что программа обучения составлена садистами, экспериментаторами и мизантропами в самом худшем их виде.

Несомненно, глубоко в душе я ему сочувствовала, подбадривала как могла и напоминала о нашем соглашении. Он прилежно учится - я не рассказываю его отцу отчего на его любимой карете появилось несколько вмятин несопоставимых с дальнейшей эксплуатацией лимитированного произведения транспортного искусства. Честно говоря, с каждым новым сообщением я понимала, что мои требования стремительно теряют в весе. Боязнь огласки притупилась так, что для перехода Дамиана на четвертый курс мне потребуется новый «аргумент» в пользу учебы.

Весомый!

Ключевые аргументы собирались во время каникул племянника в Ревике, но как на зло, в этом году празднование зимнего солнцестояния мой подопечный решил пропустить. А я надеялась, что с его приездом хоть какая-то идея во мне всколыхнется…

Так уж вышло, что с окончанием проделок Дамиана, закончилась и вдохновение.

Вот уже три года подряд мои истории были лишены проказливого очарования и хоть какого-то общественного внимания. Я пыталась писать о тетушке, о себе, о нас обеих, старательно не замечая того, что сюжеты о высокоморальной вдове и свободолюбивой деве не занимали даже сороковой строчки в рейтинге читателей. По факту они безжалостно проваливались до семидесятой, когда участников в состязании было всего семьдесят один!

Я обгоняла только господина Мински с его многолетним нескончаемым романом о любимце Орби. Орби был малоподвижным старым тритоном, который самостоятельно моргал в последний раз десять лет назад. Поэтому читателям предстояло погрузиться в детальный процесс ухода за питомцем. Как Мински отгоняет от него мух, поит из пипетки, купает в ванне, дважды в год привозит его в корзинке к академии, чтобы в очередной раз заверить – Орби жив. Новый талисман искать не нужно.

В этом году я намеревалась побить не только его многостраничное творчество, но и работы других участников. Поэтому вот уже неделю гостила у тетушки, в надежде, что дом моего детства поможет в нелегком деле вдохновения. Приятным сердцу здесь было все от трещинок на каменных стенах, до запаха сушенных яблок, от медового цвета шкафчиков, до нежного блеска латунных ручек на них. Самым любимым моим местом была цокольная кухня с печью, тяжелым деревянным столом, большим посудным шкафом и пятью круглыми окнами на уровне земли.

Они располагались вдоль дорожки, ведущей к крыльцу и поднимались на уровень лестницы, давая отличный обзор на всех входящих и выходящих в тех местах, где морозный узор оставил хоть немного чистого пространства. Кутаясь в шерстяной полосатый плед, я медленно пила горячий чай с перцем, смотрела на окна и пыталась придумать хоть-что-то отдаленно напоминающее рассказ. На создание романа времени уже не оставалось. Близилась полночь, я с зевком потянулась на стуле и уже хотела идти спать, как вдруг что-то мелькнуло на прилегающей к дому дорожке.

«Что-то» так как не верилось, что мелькнули мужские ноги.

Босые и от того уже окоченевшие мужские ноги…

Отдающие синевой!

Чуть не свергнувшись со стула я стремительно преодолела расстояние к ближайшему окну и выглянула наружу. Ноги появились вновь. Решительно прошагали в направлении входной двери. Уверенно, почти чеканя шаг и плотно прижимая каждую стопу к ледяной дорожке. Мне стало холодно за идущего и страшно, но не на столько чтобы не увидеть во втором окне его икры, в третьем - колени, в четвертом - бедра и… Стекло пятого окна оказалось на удивление непроглядным, а вот мысли мои абсолютно четкими.

Это нелюдь!

Или хуже того мертвец, кем-то поднятый в шутку. Возможно свежий и потому не потерявший упругость кожи и мышц. Однако даже не обладай он прекрасной осанкой и поступью, это не отменяет того, что нас с тетушкой сейчас на части разорвут и кости обглодают.

Деликатный стук во входную дверь совершенно не вязался с моим сценарием, и все же я не рискнула выйти в холл. Я в него выглянула буквально на миг ухватила почтовый шар и устремилась назад в безопасность кухни. Дрожащими руками вырвала из тетради несколько листов, схватилась за перо и макнула его не в тушь, а в чай. Невезуха! Пока искала другое перо, набирала его чернилами и пыталась коротко обрисовать ситуацию, стук в дверь стал настойчивее.

Видят боги, жить в каких-то пятидесяти километрах от академии уже не представлялось удачей. Что если это чей-то питомец вырвался на свободу? Дипломный проект вышел за пределы лабораторной работы? Или крепко заколоченный в саркофаг провал подался на поверхность с визитом?