Встреча у карусели

Встреча у карусели

– Алло, слушаю вас.

– Здравствуйте, простите, можно поговорить с Михаилом?

– Да, конечно, а как вас представить?

– Мишин. Владимир Мишин.

В трубке что-то глухо щёлкнуло и женский голосок прокричал:

– Миш, это тебя! Владимир Мишин! Ты подойдёшь?

Последовала небольшая пауза, какое-то невнятное бурчание, опять щелчок и радостный Мишкин голос проорал в трубку:

– Мишин, Володька, как я рад тебя слышать!

Владимир усмехнулся и устало проговорил:

– Я пока что не сказал ни слова, Володин, но тоже очень рад тебя услышать.

– Ты не меняешься, такая же язва! Лучше скажи – ты откуда? Где? Надолго? Или опять на пару часов?

– Нет, Миш, я вернулся. И надеюсь, что надолго.

– Не зарекайся, Мишин. Зная твою неугомонную натуру, думаю, что скоро заскучаешь и опять понесёшься куда-нибудь в горячую точку!

Владимир засмеялся и выдохнул в трубку:

– Всё может быть, брат, но пока я хочу побыть дома. А… Миш, а кто взял трубку? Женщина?

Володин хмыкнул и гордо произнёс:

– Это не просто женщина, Володя, это моя жена и мать моей дочки. Да что там! Слушай, давай встретимся у нас, поговорим, познакомишься с моей Катей и крошкой Сонечкой. Ведь мы почти три года не виделись! Давай к нам, а?

Владимир глубоко вздохнул и с облегчением сказал:

– Я только «за», Миш. Но я так давно не был в городе, хотелось бы просто погулять и вспомнить.

– Так какие вопросы? Давай завтра в парке? Катя с Соней завтра собирались на карусели пойти, там знаешь какие карусели? У-у-у, закачаешься! Давай завтра у нашего тира, а? Заодно я тебя «вставлю» по полной, – рассмеялся Миша, на что Мишин хмыкнул и кивнул. Они оба замолчали, и Володин тихо проговорил: – Володь, я очень рад, что ты дома. И живой.

– Я тоже, Миш. А насчёт тира… Смешной ты, Мишка, «вставлю»! Это я тебя по полной отчебучу! Жду вас завтра часа в три. Идёт?

– Идёт. До встречи, Володь!

Мишин повесил трубку, легко забросил на плечо тяжеленную сумку и бодро зашагал по широкому проспекту. Домой…

***

Владимир шёл по старой улочке и с улыбкой посматривал по сторонам. Как много изменилось в городе за последние годы! И новые дома построены, и магазины, много машин, новые троллейбусы, трамвайчики звенят, а главное – молодежи стало больше и мам с колясками. А это значит, что город возрождается, что он будет жить, а вместе с городом будет жить и Владимир Мишин. И несмотря на горькие воспоминания, гибель родителей этот город всё равно остается родным, где он родился, вырос, откуда он уехал несколько лет назад, чтобы не вспоминать, не думать, не корить себя.

А вот и парк. Сколько они тут времени проводили! Здесь учились плавать в старом пруду, затем учились стрелять в тире, катались на качелях и загорали. И вот теперь он вошёл в широкие ворота взрослым мужчиной. А здесь всё по-старому, только аттракционов стало больше, да детей с родителями не счесть.

– Соня, Сонечка, постой, я не могу тебя догнать! – вдруг раздалось со стороны липовой аллеи. Владимир резко повернулся и замер. По широкой дорожке бежала маленькая девочка в розовом платье и большим бантом в светлых волосах, а следом за ней медленно шла молодая женщина, старательно изображая погоню. Мишин прищурился и внимательно оглядел её. Невысокая, стройная, в светлых брючках и легкой ажурной кофточке, в босоножках на каблучках, с небольшой сумкой через плечо. И красивая. Жена друга... Катя... Он шёл за ними следом, следя, чтобы никто не обидел, не причинил зла. Маленькая Соня так же бежала по дорожке, Катя её догнала и обняла, смеясь и кружась с малышкой на руках. Затем они дружно направились в сторону каруселей, где громко играла весёлая музыка и звенели колокольчики.

Катя взяла Соню на руки и удобно устроилась на широком сиденье с головой лошади. Вскоре заиграла музыка и карусель медленно двинулась по кругу. Соня вдруг захлопала в ладошки, повернулась к маме и что-то залопотала на своём языке, показывая пальцем куда-то вверх. И тут сиденье немного поднялось и закружилось быстрее. Смех ребенка стал громче.

«Хм, вся в отца, – подумал Владимир, – ничего не боится. Тот тоже всегда хохотал, кружась на самой быстрой карусели… А она красивая… добрая и нежная… Катя…» И вдруг Владимир как наяву увидел журналистку итальянского канала «Плюс» Ольгу Риччи, которая бежала под прикрытием развалин в самый страшный обстрел и громко ругалась по-итальянски, вспоминая своего босса и всю свою редакцию, чтобы через несколько минут, оказавшись в безопасности, удивленно заявить: «Придут же такие дурные мысли в голову! Чтобы я да бросила свою работу? Да никогда!» – и рассмеялась громко, от души. Они попрощались в аэропорту Рима, Ольга подмигнула ему и бодро ушла в сторону терминала, а он остался в зоне посадки на свой самолёт. Они были там, в далекой воюющей стране почти три года, работая под обстрелами, налётами и взрывами, отправляя свои материалы в разные страны, но переживая одно – войну, смерть и голод. Им не хватало воды, они могли не есть и не спать несколько дней, но их репортажи уходили всегда и вовремя. И он всегда будет помнить о ней, о её смелости и её слезах, когда она читала письма от дочери, что жила в небольшом городке на юге Италии. А Владимир думал, как бы сложилась его жизнь, если бы его на родине ждали жена и ребёнок? Смог бы он работать в самых опасных, самых страшных местах? Для того, чтобы люди знали хотя бы малую часть правды?