Встретимся у чёрного камня

Встретимся у чёрного камня

Встретимся у чёрного камня

Командир поднялся:

- Пора. Отряду разбиться на группы в соответствии с полученными инструкциями.

Командир, бывалый вояка, переживший не одно столкновение, оглядел лица солдат, разбредающихся по местам от едва тлеющих костров. Отряду приходилось нелегко. Отрезанный от основных сил внезапно нагрянувшими войсками противника, он, как слепой котенок, продвигался на север, стараясь избегать открытых столкновений. И все же, несмотря на все усилия, этот и без того маленький отряд за последнюю неделю потерял почти треть состава. И сейчас солдаты, направленные в разные группы, молча пожимали руки своим товарищам. В глазах каждого из этих утомленных тяжелым переходом людей читалась мысль о том, что это может быть их последняя вылазка. Промерзшие, истощенные, заглушающие тяжелыми мыслями тупую боль в голодных желудках, они молча поправляли упряжь, разбиваясь на две группы: большая должна будет продвигаться по открытой местности, охраняя оставшуюся провизию и снаряженные, меньшая, разведывательная, отправится на запад, в лес, стараясь вычислить противника и, в случае столкновения, предупредить основные силы об опасности.

Командир вздохнул. Половина его отряда состояла из совсем юных парней, почти мальчишек, срочно набранных из деревень и наспех обученных основам военного дела. Сейчас эти юнцы, которым бы не воевать, а танцевать да бегать за девчонками, интуитивно жались к старым солдатам, стараясь заглушить дрожь и поглубже упрятать страх.

Из-за горизонта появилось солнце, осветив ласковыми лучами бледные лица людей. Легкий туман, стелющийся по долине, стал медленно таять, оставляя росу на нераспустившихся бутонах цветов. Утреннюю тишину нарушали лишь трели первых птиц и тихое позвякивание оружия. И тут, неожиданно, раздался негромких смех, оглушивший задумавшегося командира. Он удивленно обернулся, и на губах его появилась горькая улыбка.

В стороне от отряда стояли двое. Новобранцы, тоже набранные из ополченцев. Высокий парень, тихо смеясь, ласково трепал волосы стоявшей перед ним девушке. Она же, вцепившись тонкими пальцами в его грубую куртку, снизу вверх заглядывала ему в лицо, подрагивая длинными ресницами, намоченными слезами, готовыми брызнуть из её огромных голубых глаз. Он положил руки ей на плечи, тихо говоря что-то успокаивающее. Она же в ответ только крутила головой, словно протестуя, и до побелевших костяшек сжимала грубую ткань у него на груди.

Командир покачал головой, вспоминая, как она пришла к нему за пару часов до подъема. Тонкая, прямая, как тетива её лука, она попросила, чтобы её тоже отправили с разведывательной группой.

- Но ты ведь понимаешь, что твой лук будет бесполезен в таком густом лесу. Ты больше пригодишься нам в поле. Ты лучшая лучница, и я не могу отпустить тебя. К тому же, я не могу отправить неопытного бойца на такое опасное задание.

- Так почему вы отправляете его? – Она сжала маленькие кулачки.

Посмотрев в её глаза, командир понял, что объяснять ей что-то бесполезно, поэтому просто напомнил, что приказы не обсуждаются, и велел идти готовить лошадь. Знал ведь, что с этой девчонкой проблем не оберешься.

Первым в отряд пришел парень, оставив дома мать и братьев. Сказал, что хочет быть как отец, воевавший в прошлой войне и героически погибший в одном из боев. Она пришла следом, тихо пробралась ночью на территорию лагеря, усыпив дозорных самодельными дротиками и неожиданно, как гром среди ясного неба, очутившись в палатке капитана прямо посреди совещания. Её отправили назад, но она три дня тайно, но так, чтобы её замечал дозор, следовала за отрядом, пока в итоге капитан не призвал её, устроив испытание, которое она, превосходная лучница, неплохо владеющая и навыками ближнего боя, сдала блестяще. К тому же она было хорошей травницей, умевшей готовить настои, а такие люди всегда нужны во время войны. Командир был против девчонки, которая могла стать обузой, и капитан, словно в отместку, назначил её в его отряд, к которому уже тянула свои когтистые лапы Костлявая.

И вот сейчас эта пара, которым бы жениться да воспитывать детишек, была вынуждена расстаться.

Командир вздохнул и, повернувшись к своим людям, тихо произнес:

- Ну… Пора.

Парень, уже не смотря на стоящую перед ним девушку, поцеловал её в лоб и вскочил на коня. Она подбежала, протягивая к нему руку. Он наклонился, пытаясь дотянуться до её тонких пальцев, но его приученный конь резко сорвался с места, догоняя остальных. Он помахал ей рукой и отвернулся.

Она постояла несколько секунд, не опуская руку, а потом прикрыла глаза и, резко повернувшись, присоединилась к своей группе.

Отряд двигался весь день, делая короткие передышки. Командир наблюдал за ней, но лицо её оставалось бесстрастно, только в глубине обращенных на запад глаз вспыхивал огонек беспокойства.

Командир любил её, как родную дочь, да и все солдаты относились к ней с заботой и участием. А она в ответ облегчала их тоску, напевая по вечерам своим тихим нежным голосом песни о доме, помогала раненым, собирая травы и целями ночами без сна и отдыха варя настои и меняя повязки.

К вечеру они добрались до огромного черного камня, плашмя лежавшего посреди поля. Впереди была лощина, стиснутая с двух сторон крутыми уступами. Здесь они должны были встретиться с разведывательной группой, чтобы продолжить путь дальше. Время тянулось медленно и солнце почти село, когда к месту стоянки на загнанной лошади прискакал всадник. «Отряд попал в засаду, все убиты». Эта весть в мгновение ока облетела ряды притихших солдат, собравшихся у палатки командира. Закрыв гонцу веки, он вышел к своим людям, молчаливый  и суровый, и отдал приказ немедленно выступать.