Встретимся у кромки миров

Глава 9

Мы распяты на циферблате часов.

Станислав Ежи Лец

 

Только время принадлежит нам.

Сенека

 

Ингмар

 

- Пусть Ромео пройдет на кухню и выпьет отвар черемухи! - зычно крикнула тетка.

- Уже не болит, - я начал было отпираться, но увидев ее кулак и знаки глазами, поспешил в дом.

На кухне тетка сунула в руки кружку и прошептала:

- Давай записку.

Я непроизвольно прижал руку к карману, где лежала записка, чем еще больше выдал себя. Тетка усмехнулась.

- Я дура? Не понимаю, зачем берут карандаш в уборную? Давай, не бойся. Там Галчонок возле калитки отирается, она отнесет.

- Она предательница!

- Тише, отец уже оглядывается! Знаю. Галка теперь расстарается, чтобы перед тобой оправдаться, да с ухватом Киры больше не захочет встречаться. Давай записку.

Я протянул, и Марта тут же спрятала ее в необъятном фартуке.

 

Для сохранения конспирации, я уселся рядом с отцом и стал потягивать горячий вяжущий напиток.

Интересно, что тетка придумает?

Та не заставила себя ждать.

- Пойду в магазин, соду куплю, штрудель в дорогу испеку, - тетка с кашолкой проследовала к калитке. Привстав, я увидел, как она подошла к Галке, стоявшей на другой стороне улицы и, «дружески» обняв за плечи, потащила ее в сторону сельпо.

 

Кира

 

Когда узурпаторша освободила рабыню, та зашла на кухню помыть руки. Я спокойно потягивала молочко, рассматривая ее через специально прищуренные глаза. Как на врага революции. Так ей!

Поникшие плечи, бесконечные вздохи, нарочито долгое мытье рук (а могла бы во дворе помыть).

Галка явно что-то задумала и тянет время.

- В рукомойнике уже нет воды, - подсказала я. Та, опять вздохнув, вытерлась полотенчиком и достала откуда-то из-за резинки шаровар туго свернутую газетную бумажку.

- Вот, Марта передала. Честное комсомольское - не читала.

Бросив прямоугольник на стол, она медленно пошла на выход. Из вредности я не стала говорить спасибо. Вот еще! Пусть прочувствует, предательница!

 

Как только Галка скрылась, я сразу начала разворачивать бумажку. От нетерпения руки дрожали.

Так.

"Жду тебя в три часа ночи в беседке. Вопрос жизни и смерти. Твой Боливар".

Что это? Боливар – условный знак Ингмара. Почему вопрос жизни и смерти? Он хочет встретиться до отъезда на станцию? Но к чему эта встреча? Все предельно ясно было сказано - дружба со мной ему во вред.

В волнении я забегала по кухне. Идти или не идти? Если бы он подписался, как Ингмар, скорее всего и не подумала бы, но Боливар… Это совсем другое. Пароль из детства. Нельзя не идти.

 

Ингмар

 

Как медленно идет время, когда ты в нетерпении! Я смотрел на часы каждые пять минут, но стрелка словно замерла. Крутился на диване, сбил все простыни, считал за ходиками, которые громко отстукивали минуты, не выдержав, вскакивал и всматривался в циферблат. Всего двенадцать!

В соседней комнате отец возился с документами. Стол освещала лампа под зеленым абажуром. Ее свет позволял видеть стрелки на ходиках. Как только лампа погаснет, придется определять время на ощупь, свет включить не смогу, это вызовет подозрения.

А пока папа что-то читал, писал, вычеркивал, опять писал.

Появился страх, что он так и не ляжет до самого отъезда. Но тут свет погас, зашуршали простыни, скрипнули пружины кровати, отец повздыхал и затих.

Сколько я лежал, вслушиваясь в его дыхание, не знаю. Мне казалось, что все, конец, я опоздал, но встать боялся.

Представив, что Кира сидит одна в темной беседке, я соскочил и подошел к двери.

Дыхание папы было спокойным и размеренным.

Циферблат часов в тусклом свете луны оказался неразличим, и пальцы не определили положение стрелок.

В отчаянии я снял ходики со стены и подошел к окну. Два часа.

 

"Не могу больше ждать, лучше я посижу у дома Киры и встречу ее там".

Я быстро оделся. Звякнув застежкой ремня и, мгновенно вспотев, затих. Прислушался. Нет, отец спит.

 

Кира

 



Отредактировано: 06.05.2019