Вторая ступень

Глава 22. Нелюди. Продолжение

24 декабря 2068

Утро понедельника началось с внепланового собрания. Всех сотрудников, работающих с переселенцами, спешно согнали в конференц-зал. Перепуганные люди сломя голову неслись по коридорам. Переполненные дурными предчувствиями туда же бежали Попов и Бессмертнова. И предчувствия их не обманули. Директор выглядел столь жутко, что скажи он, что все сотрудники лишаются сертификатов права, увольняются и продаются с аукционов, это никого бы не удивило. Цапин стоял. Одно это обстоятельство повергало в шок. Многие сотрудники вообще не могли представить такого. Но растерянную толпу директор быстро привёл в чувство, крикнув:
— А ну, всем сесть! Живо!
И уже через полсекунды в зале не было ни одного глупо застывшего в вертикальном положении. Цапин обвёл ненавидящим взглядом зал. Аудитория замерла. Воцарилась тишина столь глубокая, что каждый услышал испуганное трепыхание собственного сердца. Ужас неизвестности длился всего десять секунд.
— Если к первому февраля матрицы не будут заполнены на сто процентов, вы все лишаетесь сертификата права. Пожизненно! — прокричал Цапин.
Аудитория окаменела. Уже никто не слышал даже собственного сердцебиения. Ужас неизвестности, царивший секунду назад, сменился кошмаром отчаяния.
— Вы что, плохо поняли? Все вон! Марш работать!
Последние слова потонули в топоте спешащих к рабочим местам.

***

В это же время электромобиль нёс бесценную троицу от дома Зарубского к НИИ на внеочередное считывание. Салон элитного аппарата предоставлял максимум комфорта, подстраивая все показатели строго в соответствии с информацией, получаемой от плазматов тел пассажиров. Но сопровождающие с тревогой поглядывали на кутающихся ребят.

Майя сидела во втором ряду, чуть ли не по макушку утонув в поднятом пушистом воротнике. В первом сидела охрана. В какой-то момент молодой службист глянул на девчушку, и поразился её позе и взгляду. Майя была настолько отстранена ото всего, что казалось, ехала в совершенно другой машине. В древнем, холодном, продуваемом всеми ветрами тарантасе. Она будто проскользнула в прошлое. Только гораздо дальше. Бесстрастный доселе страж хотел уже подать сигнал руководителю группы, но оказалось, что тот уже и сам нахмурившись изучает непонятное состояние подопечных. Лишённый возможности сидеть у окна, Олег накинул на голову капюшон. Отгородившись ото всех, изнурял свой мозг попытками понять произошедшее с Ларой. Безуспешность этого предприятия привела только к желанию уткнуться лбом в лёд оконного стекла. Но правила безопасности это строго запрещали. Леонид был единственным, чья голова была абсолютно пуста. И от мыслей и от эмоций. Совершенно наплевательское отношение ко всему затопило сознание. Глаза отрешённо смотрели на низкое, едва пробивающее густую облачность, солнце. Казалось, что если вдруг перевернётся электромобиль, ветер сорвёт крышу или произойдет ещё какая неприятность, то Леонид будет всё так же безучастно скользить взглядом мимо этого мира. Обычно внешне спокойный, внутренне Леонид всегда был эмоционален и чувствителен. Сейчас же впервые ощутил невероятное чувство безразличия. Какой-то уголок сознания отметил, что старший группы сопровождения недовольно на него косится. Но тут же пришло понимание, что за недовольством прячется банальная зависть. А следом Леонид осознал, что их маршрут следования изменился. Охрана тоже встрепенулась.
— Спокойно. Уходим на запасной. Трасса перекрыта, — сообщил старший и тут же бесстрастно добавил, — Очередной самоубийца.
Эта новость никого не взволновала. Переселенцы, казалось, вообще ничего не слышали. За окном проносился пейзаж застывшего пригорода. Старший вновь невольно бросил взгляд на Леонида. Ему чертовски захотелось скрипнуть зубами, но это невинное желание мигом улетучилось. Ибо охраняемый объект резко изменил поведение. Глаза Леонида округлились, едва не выскочив из орбит. Он резко выпрямился, и бросился к двери. Охрана среагировала мгновенно, перекрывая доступ из безопасного транспорта. Но Леонида они удержать не смогли.

Салон в миг превратился в свалку. Очнувшиеся Майя и Олег были затёрты практически под сидения и только слышали глухие удары, хрипы и яростный крик Леонида с требованием немедленно остановить машину. Зажатая дюжими плечами Майя ничего не видела. До неё только докатывались волны бушующей потасовки. Электромобиль резко затормозил. В салон дохнуло холодом.
— Что за… ? — переполненный злобой вопрос старшего группы сопровождения остался без ответа.
И тут же из салона посыпались охранники. Что происходило снаружи ни Олегу, ни Майе увидеть не удалось. Прижатые охраной к полу они замерли, затаив дыхание и пытаясь по звукам понять ситуацию. Раздались два выстрела, донеслись крики и ругань. Секунды неизвестности тянулись мучительно. Уже привыкшие к обязательному комфорту переселенцы враз ощутили страх беспомощности помноженный на пробирающийся за пазуху холод. Так же резко охрана ввалилась назад, затолкав Леонида в самый дальний угол. Электромобиль стремительно набрал скорость. Извлечённая на свет божий Майя с ужасом воззрилась на Леонида. Но её напугал вовсе не факт того, что двое здоровяков держат, заломив ему руки. И не разорванная куртка, вкупе с разбитой губой. Майя дрожала в страхе от плескавшейся ярости в глазах Леонида. Она еще не осознавала опасности, но чутьё подсказывало, что от прежнего Леонида не осталось и следа. А этот новый… Он способен не просто убивать. А упиваться кровавой жатвой.

***

— Слушаю, — Пушков мгновенно отозвался на вызов Гликина. Глупостей, вроде высокомерного продолжительного выдерживания подчинённого без ответа, у службистов не водилось.
— Утром Цапин назначил внеочередное считывание.
— Зачем? — в голосе шефа явно читалась неприятная смесь удивления, отвращения и злости.
— Цапин предположил, что можно что-то выцарапать из объектов после сна.
— И как?
— У Майи и Олега результаты нулевые. У Леонида — невиданный максимум, — и не дав шефу облечь изумление в словесную форму, поспешил пояснить: — Это обусловлено ЧП, произошедшим по пути следования в институт.
— Что произошло? И почему я узнаю об этом только сейчас?
— Им пришлось отклониться от намеченного маршрута. Леонид заметил потасовку на обочине и решил вмешаться. Цапин же сразу изолировал группу, а объекты погнал на считывание. Я не сразу получил всю информацию.
— Погоди. Какую еще потасовку? — Валентин Иванович скрипнул зубами, отмечая, что чёртовы переселенцы всё ближе подталкивают его к сумасшествию.
— Бродяги убивали свою девчонку, а полиция, как водится, участвовала как зритель. Леонид вырвался из машины, разогнал оборванцев. Ну, и полицейским тоже досталось. Цапину пришлось раскошелиться на компенсации.
— С него не убудет. Значит, это подстегнуло эмоции Леонида? — Пушков нахмурился, переваривая информацию, — И что по этому поводу предлагается?
— Сразу поступило предложение организовать им реальную резню. Бесправных личностей для этого предостаточно. Но аналитики в один голос завопили, что это не принесет должных результатов.
— Чушь! Я их насквозь вижу с их интеллигентской моралью. Чистоплюи! — Пушков рассерженно грохнул кулаком по столу, — А Цапин?
— Он предложил дать им допуск в сектор воплощения закрытых грёз. Допуск без ограничения.
— Хм… Интересный ход, — Валентин Иванович раздумывал пару секунд, — Добро! Пусть попугают обывателей.

***

Олег и Леонид впервые отправились на общее задание. Оба в тайне были удивлены этим фактом. Но распоряжение приняли безмолвно. Тем более, что задача была поставлена на редкость простая — делать, что заблагорассудится. Единственным условием было — ни оставаться безучастными и бездеятельными. Заманчивость задания, не смотря на уверения спецов, была очень подозрительна обоим. И как только переступили порог домена, чувство опасности забило тревогу.
— Погано тут, — Леонид поёжился.
— Согласен, — выдавил Олег и закашлялся.

Они бесцельно брели по очень странному городку середины двадцатого века. Казалось, городок был пуст. Не было слышно голосов, нигде не раздавались шаги, не скрипели дверные петли, ветер не шумел листвой… Но и вымершим назвать это место язык не поворачивался. Необъяснимое чувство присутствия охватило ребят. И радости это ощущение вовсе не несло. Не зная как истолковать ощущения, ребята молчали. Каждому в душу страх запустил холодные щупальца. Олегу бороться с этим было намного сложнее. Не имевшему опыта нахождения в реально опасных местах, даже слабая тень опасности казалась смертельной ловушкой. И страх этот не имел ничего общего с нарисованными ужасами виртуальных стрелялок. Леонид же быстро разобрался в ощущениях и сообразил, что ничего опасного вокруг нет. Но всё же что-то отвратительное явно присутствует. Увидев перекошенное ужасом лицо Олега, он остановился как вкопанный:
— Слушай, тут точно ничего опасного нет. Я уверен.
— Да неужели, — Олег изо всех сил пытался сарказмом перебить дрожь в голосе.
— Да точно тебе говорю! Ты успокойся и перевари ощущения.

И они замерли прямо посреди кривой улочки. Олег поднял глаза. Над ними висел стародавний жестяной конус уличного фонаря. Тёплый свет струился на сочную зелень плотно обступившей листвы. Олег несколько секунд смотрел на сочетание зелени листвы, жёлтого света лампы, глубокой синевы усыпанного звёздами неба, а потом сообразил, что этот маленький уютный уголок вовсе не принадлежит лету. Неведомо откуда пришло понимание, что вот-вот дыхнёт первыми заморозками осень. Она уже вступила в права. Остался лишь этот клочок лета, по странной случайности попавший в круг света. Олег спокойно посмотрел на товарища. Опасности действительно не было. Страх ушёл.
— Ну, как? — деловито поинтересовался Леонид.
— Действительно… — пробормотал Олег, — Опасности нет. Но…
— Угу, сам давно почуял. Говённо тут. Факт!
— Хм… Да… Странно как-то.
— А то! Впервые такое со мной.
Они постояли несколько секунд молча.
— Ладно, все равно делать нечего. Пойдем посмотрим на это… — Олег не сразу подобрал слово, — на это зловоние.

Сделав несколько шагов, Леонид повернулся и уставился на темную стену. В первый момент Олег не понял, что привлекло внимание. Но присмотревшись, присвистнул — в стене был дверной проём, перекрытый двустворчатой дверью. Ни один, ни второй ни разу в жизни не видели таких дверей в реальности. Зато в кино двустворчатые двери салунов приходилось видеть множество раз. Но здесь, в городке двадцатого века средней полосы России видеть такое было удивительно. Створки тихонько скрипнули и впустили гостей в зал. По сравнению со слабо освещенной улицей здесь царила непроглядная темень. Но глаза довольно быстро адаптировались. Всё-таки небольшое количество света проникало в помещение. Олег сделал неуверенный шаг, старые половицы тут же застонали. Чертыхнувшись, он уже собирался вытащить друга обратно. Но Леонид стоял как вкопанный и смотрел куда-то в пустоту. Олег опасливо повернулся. И через пару мгновений понял причину интереса товарища. В глубине мрака то загорался, то гас небольшой красный огонёк.

Не сговариваясь, ребята двинулись в направлении этого огонька. Сделав несколько шагов, Олег в потёмках наткнулся на стул. Грохот упавшей мебели ударил по ушам не хуже колокола. Ребята мигом замерли. Сердца бешено колотились. Предательский пот промочил рубашки. Но секунды бежали, а ничего не происходило.
— Осторожнее ты! — Леонид говорил, всё же приглушая голос, — Чёрт его знает, что тут происходит.
Они прошли ещё несколько шагов и едва не налетели на человека. У барной стойки сидел натуральный ковбой. Это нехитрое умозаключение было сделано на основе гардероба — кожаная ковбойская шляпа, перевязь с двумя длиннющими револьверами, сапоги поблёскивающие шпорами… Этому жителю дикого запада каким-то непостижимым образом удалось сидеть развалившись на двух высоких табуретах. Он глядел в пустоту и время от времени затягивался сигарой. Ребята молча таращились на незнакомца, а он и не думал их замечать.

Ковбой в очередной раз сделал глубокую затяжку, выпустил столб дыма, одним махом опустошил стакан виски и резко встал. От неожиданности ребята отскочили. Олег при этом опять загремел стулом. И вновь ковбой и ухом не повёл. Он неторопливо повернулся, звякнул шпорами и вразвалочку направился в противоположный конец зала. Переглянувшись, ребята двинулись следом. Глухо стуча каблуками, обитатель салуна подошёл к сокрытой во мраке двери. Распахнулась она совершенно бесшумно. Ковбой, а за ним Олег с Леонидом вышли во двор. С первого взгляда было ясно — двор не имеет никакого отношения к городку, в котором ребята находились минуту назад. Они вышли на утопающее в тепле заходящего солнца ранчо. Типичное киношное ранчо дикого запада. Ковбой вдохнул полной грудью аромат свежескошенной травы и, щурясь на солнце, произнёс на чистом русском языке:
— Хорошо-то как!
Олегу надоело маячить у него за спиной. И он вежливо кашлянул. Ковбой и на это не отреагировал. Никак!
— Да, он нас не замечает. Перестань его донимать. Он в своих грёзах, — в словах Леонида сквозило удручающее разочарование, — Мы только посмотреть на него можем.
Тем временем владелец виртуального ранчо насвистывая подошёл к сараю. Неспешно отодвинул засов и радостно крикнул внутрь:
— Заждались? Ничего! Сейчас мы скуку развеем.
И они вошли внутрь. Олег и Леонид остановились как вкопанные при виде открывшегося зрелища. К двум столбам напротив друг друга были привязаны мужчина и женщина. Руки и ноги несчастных были накрепко притянуты к столбам грубой пеньковой верёвкой. Рты же были заткнуты вполне современными резиновыми кляпами. Вошедшие сразу попали в поле зрения женщины. Она в ужасе вытаращила глаза и попыталась что-то промычать.
— О! Я вижу, ты мне рада, — голос ковбоя сразу наполнился тошнотворным елеем.
— Смотри! — Леонид пихнул локтем друга.
— Куда?
— Да на неё, дубина! В глаза!

И тут Олег с удивлением обнаружил, что пленница перебегает глазами с ковбоя на них. В её глазах отчетливо виделся не только страх, но и слабенькая тень надежды.
— Она нас видит! — выдохнул Олег.
— Именно!
— Что будем делать?
— Посмотрим, что этот наездник будет делать.
А ковбой тем временем подошёл к связанному мужчине, заглянул ему в глаза и мерзко прошипел:
— Я тебя разве не предупреждал, сучёнок?
А затем выхватил из-за пояса нож и сделал на груди пленника лёгкий надрез. Мужчина дёрнулся, но не попытался издать и звука.
— Что? Не очень больно? — казалось, ковбой был несколько удивлён, — Ну, что ж… Сделаю тебе боль иного рода. Ты мне не кровью заплатишь, а слезами. Сейчас я с твоей шлюхи буду кожу снимать. С живой. Так что можешь спокойно насладиться зрелищем. И он шагнул к женщине. Олег словно загипнотизированный смотрел в полные мольбы глаза. Разум понимал тщетность попытки спасти виртуального персонажа от реального человека, который ребят не может даже ощутить. Но невозможность наблюдать чудовищную экзекуцию толкнула его вперед.

Но он опоздал. Леонид уже выбил мучителю передние зубы. Ковбой внезапно прозревшими глазами пялился на ребят и пытался что-то сказать. От него враз запахло страхом. Он стал приседать, прося пощады. И эта картина сорвала последний стоп-кран у ребят. Не помня себя, они начали забивать ковбоя ногами. И уже через несколько минут на полу валялся только кровавый мешок дроблёных костей. Быстро развязав пленников, ребята выскочили на улицу. Дождь хлестал с таким остервенением, что, казалось, силился смыть из памяти увиденную мерзость. Олег матерно выругался, а потом с грустью выдал:
— Дождь холодный как в реальности.
— И что с того? — Леонид сплюнул, — Боишься подхватить виртуальный насморк?
Олег не ответил. Он зашагал вперед, дёргая каждую дверную ручку. Одна, другая, третья… десятая… Все двери были наглухо заперты. Но вдруг в руку легло широкое бронзовое кольцо. Рывок, и массивная дверь легко распахнулась. Олег забежал, не удосужившись прочесть вывеску. А вот Леонид не преминул ознакомиться, что данное заведение — общеобразовательная женская гимназия.

***

Феликс Николаевич оторвался от чтения и осторожно покосился на Майю. Девочка сидела, вперив глаза в пустоту. Поза была полна безучастия и холодности. Старик в который раз обругал себя, что не удосужился раньше обратить внимание, встал и тихонько подошёл. Майя никак не отреагировала. Зарубский постоял несколько секунд, затем со вздохом подтащил кресло и уселся рядом. Майя демонстративно не желала говорить. Феликс Николаевич не стал торопить события и стал молча созерцал профиль Майи. Девочка сидела, держа непривычно строгую осанку. “Как на троне” — скользнуло в голове у старика. Но усмехаться он и не думал. “Странно… Она ничего не рассказала. А я и не заметил её состояния. Вот я старый дурень! Но теперь уж ничего не попишешь…”

Он понимал, что девочка находится тут только потому, что должна караулить его треклятый домен. И старику стало тяжко. Зарубский ещё раз вздохнул и тоже уставился в пустоту. И тут в который раз обложив себя нехорошими словами, старик опомнился, что находится с Майей в пси-сети. Неторопливым движением достал из внутреннего кармана бильярдный шар. Перекинул его из ладони в ладонь, легонько подбросил. Шарик завис в воздухе на уровне лица. Девочка если и заметила эти манипуляции, то виду не подала. А Зарубский осторожно коснулся парящего шара, и тот начал стремительно набирать прозрачность.
— Может это покажется смешным, но я часто смотрю на этот шарик. Давным давно это началось. Однажды мне было очень плохо, и один… один человек, — здесь старик запнулся, — Он показал мне простенький фокус. Да нет… Это даже не фокус, а так… Игра. Вот этот прозрачный шарик пуст. В нём нет ничего. Но стоит подумать, пожелать, и он наполнится. И в глубине стеклянного шара засветился маленький огонёк. Он переливался всеми цветами спектра, постепенно разрастаясь до поверхности. Миг, и полыхнула небольшая вспышка, и шар изнутри тут же заволокло дымкой.

Майя, сперва не желавшая поворачиваться, теперь во все глаза смотрела на простецкую игрушку. А шарик тем временем претерпевал дальнейшие метаморфозы. Он покрылся голубым цветом, затем начали проступать коричневые детали… И через несколько секунд перед глазами уже парил в воздухе миниатюрный глобус.
— Наверное, глупо повторять это в тысячный раз, но… мне почему-то это помогает. Вот посмотри, насколько мала наша Земля. Лёгкое касание — и жизни на ней уже нет. А вот и наша солнечная система, — Зарубский эффектно щёлкнул пальцами, и Земля сжалась до крупинки, появилось мохнатое светило и остальные планеты, — Посмотри, как малютки-планеты плывут вокруг нашего солнца. Но и оно тоже невелико и тоже уязвимо. Всё в мире бренно. И всё держится только постольку-поскольку. Ну, а мы в этой системе кто? Нас и пылинками не назвать. Но свои проблемы мы превозносим, как неприступные скалы. В сущности же они — вообще ничто.
Майя всхлипнула.
— Ну, что случилось? — Феликс Николаевич осторожно взял её за руку.
— Там убивали девушку. Леонид бросился спасать. А они даже не вступились!
— Понятно. Ну, что ж… Это плоды демократии и свободы.
— Как это? Почему нельзя схватить этих скотов? Полиция была там! — Майя уже кричала, — Там! И никто никого не остановил! Леонида скрутили! За что?! Там их всех убить надо было! Всех!
— Успокойся, девочка моя. Ты ещё очень юна. И много не понимаешь. К счастью…
— Чего не понимаю? Их надо было стрелять на месте! Куда ваши власти смотрят?!
— Власти? Хм… Видишь ли… Мнение, что народом надо править железной рукой существует много-много лет. Только вот народ не хочет такого правления. От переизбытка демократии, свободы, именно свободы в животном смысле, то есть в примитивном, от переизбытка вседозволенности и распоясанности люди стремятся найти избавление в диктатуре. Но это не приносит плодов.
— Почему?
— Потому, что диктатура людям так же противна, как и свобода других. Именно других! Своя свобода — это святое! Во все времена человечество любит кивать на восток, дескать в Китае и диктатура и порядок, и люди как-то не особо хотят свобод. И задаются вопросом — почему? А не в религии ли дело? Буддистские перевоплощения приводят человека раз за разом на грешную землю, где он должен устраивать своё существование. В иных религиях — жизнь одна, и потому верующим, а тем паче тем, кто ни во что не верит, абсолютно наплевать на свою и чужую жизнь.
— Хотите сказать, что тут виновата наша вера?
— Религия. И на ней только часть вины.
— А остальная часть на чем?
— На людях, на их пороках и страхах. В конце концов на отсутствии цели в жизни.
— А при чём тут цель жизни?
— Видишь ли, цель жизни неизвестна подавляющему большинству людей. Почему так? Человеку сложно найти цель? Вовсе нет. Скорее, лень искать. Но с другой стороны, человечество превозносит борьбу со скукой. А этот процесс говорит о том, что никто не собирается устанавливать и достигать каких-либо целей в жизни. Что же получается? А получаются неутешительные выводы. Во-первых, имеем иллюстрацию древней истины, что не человек ищет цель, а она его находит. На востоке для этого существует понятие Путь. Во-вторых, получается, что цели людям в жизни устанавливаются свыше. Вот и пришли к Богу. В-третьих, огромное количество людей, лишенных понимания своего предназначения, в реальности являются удобрением для роста цветка интеллекта единиц. Или какими-либо винтиками в сложной системе мироздания. В-четвертых, невероятная массовость лиц не имеющих цели в жизни, но которые, тем не менее, что-то производят, потихоньку изобретают, двигают в меру сил науку, говорит о том, что человечество вовсе не венец творения, а скорее промежуточное звено… 

***

Пушков стоял и смотрел в безмолвное декабрьское небо. Густая облачность опутала столицу, но сколько службист ни вглядывался в небо, увидеть хоть одну снежинку не получилось. На какой-то неуловимо краткий миг ему вспомнилось детство. И даже всплыл давно забытый вкус снежинок, когда мальчишкой он обожал стоять под снегопадом… Но картинка вспыхнула в памяти и тут же угасла. И Валентин Иванович остался с бесснежной зимой один на один. Он поёжился и уже собрался переместиться под уютный кров помещения, когда заголосил вызов Гликина:
— У нас ЧП, — сказано это было столь буднично, что иной мог запросто решить, что его разыгрывают.
Но Пушков считал иначе. За каменной холодностью спокойствия многолетний опыт тут же разглядел громаду проблемы.
— Что именно произошло?
— По распоряжению Цапина объекты отправились в сектор воплощения закрытых грёз, где совершили несколько убийств.
— Хм… Вполне объяснимая реакция. Но, как я понимаю, нужных результатов это не принесло? Считывание опять по нулям?
Пушков отчётливо услышал, как Гликин сглотнул. И понял, что ошибся.
— Или как? Что, чёрт возьми, случилось?
— Они убили их в реальности.
— Каким образом они умудрились найти их в реальности? — Пушков явственно ощутил, как буксует переутомлённый недосыпанием мозг.
— Они убили их виртуальные образы в пси-сети. А в реальности умерли реальные люди.
— Ошибки быть не может?
— Нет. Всё перепроверено. Все произошло с точностью до секунды. Первой жертвой был архитектор, грезивший, что он ковбой, а семья его врагов — индейцы. Одна из самых любимых его забав — медленная разделка супружеской пары ножом на глазах друг друга. Олег и Леонид забили его ногами.
— А что в реальности с этим архитектором случилось?
— В местах нанесения ударов обнаружены массовые выходы из строя биоплазматов.
— Разве это могло стать причиной смерти? Это же бред! Плазматы постоянно разрушаются и выводятся из организма.
— Это верно. Сейчас идут экспертизы, но все и так уверены, что каким-то непостижимым образом плазматы вызвали смерть человека. И только после этого вышли из строя.
— Что?! Вот только слуха, что плазматы могут убивать, нам как раз и не хватало для полного счастья. Надеюсь, всё эти изыскания известны строго определённому кругу?
— Так точно! Информация не просочится. Всё строго держится в НИИ.
— Ладно, а дальше кого они порешили?
— Вторая жертва — воспитатель женской гимназии. В реальности очень достойный и порядочный человек. Семьянин.
— А в пси-сети?
— А там от занимался изнасилованием копий своих воспитанниц. Ничего необычного. Вкушал стандартный запретный плод.
— С ним то же самое?
— Да. Плазматы разрушили организм и самоуничтожились.
— Невероятно… — пробормотал Пушков, — Эти факты нужно спрятать, во что бы то ни стало!
— Будет сделано.

***

Директор НИИ пребывал на совершенно противоположном эмоциональном полюсе. Денис Евгеньевич заказал самое дорогое шампанское, которое можно было доставить в течение часа. Испуганная секретарша вкатила тележку уставленную яствами. Цапин с радостным гиканьем набросился на деликатесы. В глазах запуганной сотрудницы мелькнула надежда, что, возможно, директор окончательно спятил, и его увезут в дур-дом. Но надеждам бедняжки не суждено было сбыться. В глазах директора сверкнул хитрый огонёк. Он звонко шлёпнул её по тугой ягодице и крикнул:
— А, ну! Марш отсюда! Попраздную без плебейских взглядов. Хотя… Зайдешь через полчасика. Будешь у меня десертом. Придумаю пока что-нибудь новенькое.

Оставшись в одиночестве, Цапин взорвал кабинет любимым ритмом. Неистовство захватило его целиком. Столь счастливых дней давно не случалось. Сразу два колоссальных успеха! От переживаний пацаны выдали такой процент эмоций, что еще пара-тройка таких потрясений, и их матрицы будут полны. Но второе… Второе — это был подарок судьбы! Гениальная находка! Все золотые жилы и алмазные копи мира — ничто, по сравнению с этим. Власть! Абсолютная власть над всеми! Эти сосунки смогли проделать невиданное — взять и приказать плазматам убить отдельно взятого человека. Значит и он сможет! Он станет во главе элиты этого мира! И чернь под страхом смерти будет исполнять любую его прихоть! И очередной прилив счастья прорвался неудержимым криком восторга…