Вторая жизнь, выброшенной на берег рыбы

Вторая жизнь, выброшенной на берег рыбы

Я рассматривала парня в капюшоне, который сидел напротив меня в автобусе. Он был весь покрыт налипшей грязью, с одной стороны, как будто упал в лужу. И я начала представлять, как его вытащили из багажника машины в лесу и бросили в овраге. Обязательно под наркотой. Потому что сейчас он сидел и спал, обняв себя. Голова качалась на каждой остановке.

Неожиданно меня тронули за плечо. Я вздрогнула, потому что уже очень сильно погрузилась в историю этого парня. Надо мной возле выхода стоял человек с нашивкой «Вторая жизнь». Странный и тёмный как все они, лица их невозможно было запомнить.

Жестом он попросил меня следовать за ним, и я выскочила в закрывающиеся двери автобуса.

Городок у нас небольшой, приморский и каждый вечер у меня заканчивался на камне на берегу. Настроение последнее время было сумрачное. У меня умирал отец, и хотя я с ним не была особа близка и его лечением занималась мать и сестра. Тяжесть от этого давила на меня.

И вот мы с этим человеком уже у моего камня, понятно, там все члены семьи на контроль становятся, когда родственник при смерти. Но я до последнего надеялась, что все будет хорошо.

Но то, что он сказал печально удивило меня:

- Ваша мать не вносит достаточный платежи для необходимого лечения.

- Что?

- Сейчас ваш отец лежит в палате для распределения, если через пару месяцев не будет погашен долг – его тело и жизнь будут выставлены на торги. Вы же знаете, правила?

На последней фразе, он даже смягчил тон, и даже взглянул на меня вполоборота. И снова стал прямо – море было чудесным сегодня.

Я все никак не могла опустить поднятые брови и ответить. А через пару минут, я поняла, что его уже нет рядом. С усилием вздохнув я села на камень и набрала матери.

***

Два месяца я настороженно ждала, потому что мама достаточно жестко прореагировала на мой вопрос об оплате лечения, и я решила не лезть. Все-таки я была уверена, что она любит его и не даст службе «Вторая жизнь» забрать его тело какому-то богатому засранцу. Отец был достаточно молод, ему было всего 50. Всю жизнь он руководил большой больницей, какая ирония, что сейчас он лежал не в своей, а в той, что была дешевле.

Технология переселения душ была разработана сразу после того, как стало понятно, что с пришиванием немолодой головы к молодому неподходящему телу крайне скверная идея. Найти подходящее тело тяжело, да и подходящее не всегда слушалось голову. Выделение души из мозга было крайне сложной математической загадкой и ее решили.

Тот же самый человек с нашивкой «Вторая жизнь» встал передо мной возле подъезда. Я с досадой закрыла глаза на секунду и последовала за ним. Дождь моросил, камень был мокрым. Маяк светил вдалеке.

- Вы можете последний раз увидеть своего отца.

Мое сердце остановилось и жар побежал по груди, я перестала дышать.

- Но вы знаете правила, вам надо будет надеть плащ и маску Проводника. У вас будет час. Он очень плох.

Видела я эти парочки в городе. Всегда старалась отвезти глаза. Возле них всегда образовывалось большое пустое пространство. Полные боли глаза проводника, только глаза, потому что все остальное было скрыто под длинным черным плащом и маской с картинкой скелетированного лица. Полные пустоты глаза уходящего, больное тело в дырках от трубок.

***

Мать не отвечала, я лежала лицом в подушку два дня. Какое-то странное чувство заставило меня подняться, я вызвала такси и поехала на край города. Огромное поле было уставлено госпитальными одноэтажными постройками, все было обнесено забором, но скорее от любопытных глаз, чем для защиты.

Меня снабдили плащом и маской и проводили в комнату, в которой были только узкие проходы между кроватями, и все спали. Кто-то стонал или переворачивался. Я увидела его серого, скрюченного под тонких одеялом. У него кровоточили язвы на груди от трубок. Он не смог сразу открыть глаза, когда я погладила его по руке. И похоже уже был не в состоянии никого узнавать.

Он тяжело поднялся, я посадила его в каталку и покатила к берегу. Море и небо сливались, серая акварель. Циан.

Мы молчали, моя рука была на его плече. Я не знала, что мне делать, денег у меня не было. А была только я сама. Как всегда, одна перед трудностями.

Через час я уложила его обратно на кровать, поцеловала в лоб и поехала домой. А по дороге поняла, что хочу его выкрасть. Дальше мой план этой мысли и не пошел, и я позвонила сестре.

Мы долго орали друг на друга не о чем и обо всем. Потом плакали, и она сказала, что я не смогу это сделать. Здесь даже не стоял вопрос про «мы». Я грустно улыбнулась. Она рассказала, как гуляла с отцом по территории и смотрела, где есть ворота. Куда смотрят охранники.

- Я хочу забрать его тело, - сказала я жестко. Она промолчала.

- Ну, давай же, тебе не страшно, как больно и страшно сейчас этому сильному человеку, - повторила я.

- Ты ни разу не назвала его папой, - сказала она.

***

Я зашла на территорию, чтобы уточнить по документам, так я сказала охранникам. С отрешенном и независимым видом я выкатила коляску с отцом за территорию, докатила до спец такси и мы с водителем закатили ее внутрь. Мы ехали прочь из города. В поселок, где я сняла дом, чтобы он провел последние дни в яблоневом саду. Я представляла, как я сжимаю его руки сутки на пролет и сплю на кресле, рядом с его кроватью. Читаю ему вслух и готовлю кашу и чай.

Я опустила свою голову на плечо, на котором в детстве плакала несколько раз. Я помнила каждый такой момент. А он только пару раз нашел правильные слова, чтобы успокоить меня.

Я увидела издалека, что нас ждет машина с надписью сбоку: «Вторая жизнь», я с силой обняла отца и начала плакать.

***

Несколько дней я пролежала без сна. Не ела, не мылась. И, кажется, уходила вслед за ним. За окном была круглосуточная ночь и дождь. На пятый день я позвонила человека из объявления – “Помогу с утратой любым способом”. Я поздоровалась и голос мой пропал, он терпеливо ждал, даже когда я сказала: «мне надо» и зарыдала.