Второй зов

Второй зов

  ВТОРОЙ ЗОВ

  В основе сюжета события из реальной, нереальной и полуреальной жизни.

  1.

  Яркое июльское солнце, давно уже само сомлевшее от колыхавшегося знойного марева, неторопясь, лениво сползало за деревья, норовя порой уютно приткнуться в каком-нибудь рыхлом облаке, но их-то как раз и нет, поэтому хочешь не хочешь, а ползти придётся.

  - Эх, да вроде всё, - обрадовал я сам себя и сам же не поверил своим словам. Не мудрено - отчаянно заросшая травой грядка с морковкой и прочей полезной овощью действительно казалась необъятной, такой необъятной, что боялись не только глаза, но и руки и вообще подходить к ней, не то что полоть, совершенно не хотелось. Но мы это сделали, медленно завариваясь во влажном летнем воздухе, отбивая нестройные атаки пронырливого гнуса, норовившего забраться в любую приглянувшуюся дырку, будь то прореха на рубашке или твоё собственное ухо и побольнее цапнуть, чертыхаясь, но всё же сделали.

  Последний ворох травы полетел на внушительных размеров кучу сорняка, и следом туда же в эту кучу как сноп рухнул я. Скрюченная достаточно долго буквой зю спина с непривычки от воз-вращения к естеству заныла ещё сильнее, зачесалась от прилипшей футболки. Да и ладно, глав-ное, что прилёг. Эх, а хорошо всё-таки вот так лежать смотреть на аккуратные рядки всклокоченной морковки, которой то и видно не было ещё утром сквозь буйство сорняка. Хорошо лежать и мирно покуривать, зная, что никакой звенящий бомбардировщик не спикирует тебе на лоб и ткнёт своим хоботком. Здорово.

  На сегодня можно завязывать с огородом, всё что хотели - вроде сделали. Можно и домой выдвигаться, тщательно ополоснувшись перед этим в старенькой бочке, выковыряв из под ногтей траурную кайму. Солнце доползло-таки до крыши соседского домика, значит скоро жара спадёт. Чего бы такого сделать ещё, времени много остаётся. Ответ пришёл сам собой в виде семейки тонконогих поганок, ютившихся возле старенького замшелого полена, служившего опорой для бочки с водой. - Ну конечно, - радовался я, намывая ладонями морду лица, и морщась, когда солоноватая влага просачивалась в углы губ, - ведь уже должны пойти грибы, можно же дёрнуть в лес на разведку, в старый, к радиомачтам. Но, правда, поздновато уже, хожу-то я быстро, но пока дотопаешь до шоссе, минуть пятнадцать точно, и ещё полчаса до леса наяривать. Хотя, темнеет сейчас поздно, так что ничего, смотаюсь по-быстрому, осмотрюсь, а если грибы будут, так завтра с утра на автобус и в дальний лес на полдня, -

  Ещё тёплый чай в металлическом термосе так здорово взбодрил варёное тело, что ноги начали уставать только тогда, когда вынесли меня на шоссе, узкой дугой нырявшее под петлю теплотрассы и таявшее в дрожащем воздухе. Корзина в стареньком рюкзаке подпрыгивала в такт шагам, начёсывая углом поясницу, шлейф почётного сопровождения из мошкары болтался где-то сзади, не поспевая за моими шагами. Я и так быстро всегда хожу, а тут и поторопиться не грех бы. Чтобы попасть в старый лес нужно пройти от ворот наших дач вниз, мимо длиннющего ржавого забора, за которым угнездилось в высоких деревьях около тысячи садовых домиков.

  А там, дальше, за бесконечной шеренгой ржавых столбиков, упиравшихся в низенький каменный домик - проходную какого-то завода - начинался посёлок связистов. Всего две-три пятиэтажки и десяток одноэтажных кирпичных строений. А дальше, дальше... Абы как, без всякой логики расставленные сараюшки, пахнущие спревшими опилками, пьяные изгороди из штакетника, ухоженные и не очень грядки. И посреди всего этого, как нелепый и посторонний элемент, здоровенная бетонная площадка, закольцованная в сетку рабицу. Странный, жужжащий гул начинал ощущаться ещё там, за домами, скрывавшими это космическое сооружение. С чем бы сравнить открывавшуюся глазам картину. Если бы таракан в поисках лучшей доли затесался на полку серванта, полную чайной посуды, рюмок, бокалов и прочих питейных принадлежностей, то ощущения его были бы сравнимы с вашими. За заботливо и тщательно выкрашенной сеткой покоились на треножниках тарелки антенн, между коими возвышался строй гигантских ретрансляторов, напоминавших перевёрнутые фужеры. Массивные жилистые провода соединяли меж собой воедино детали этой нудно гудящей конструкции, догадки о назначении которой менялись пропорционально тому, как менялась с годами моя фантазия, открывавшая в себе всё новые грани.

  Щедро сдобренная козьими шариками тропинка вела мимо загадочного агрегата, протискивалась под грязно-белым ворсистым брюхом теплотрассы и, занырнув напоследок в кювет, вливалась в тёплый асфальт шоссе. Ну вот, идти осталось немного, вон как раз к тем двум п-образным "мостам" из толстых труб, гнавших потоки горячей воды в город, нависшим над трассой.

  Город успел частично захватить поля справа от шоссе - за перелеском возвышалась кирпичная труба старого завода со ржавыми скобами лестницы, то тут, то там на открытых участках возлежали кучи щебёнки и прочей строительной дряни, радужные пятна солярки поблёскивали в залитом тухлой водой кювете. Ландшафт справа казался неестественным, будто тут уже кто-то готовил площадку под строительство. Заросли камыша окружал невысокий вал земли, давно покрытый сорняком и покорённый молодыми осинками, чуть дальше тянулась бетонка, перегороженная очередной кучей мусора, потом снова земляной вал. Лес не собирался сдаваться, упорно расселяя среди всего этого свой молодняк. Вот в таких подлесках и попадаются чаще всего подберёзовики, но не здесь. Раза два я тут шарился, но грибами в этом хаосе и не пахло. А пахло тем, чем сейчас. Брр! Ну конечно, очередной бонус в виде разложившейся собаки на обочине. Такие подарки шоссе подкладывает регулярно, успевай только заглотнуть воздуха и бодро пройти мимо. Давно лежит, вон аж кожа полопалась.

  Мост под мостом. Или мостик. Скорее мостик, в который переходила трасса. За формальными, по колено, перилами виднелась бетонная пропасть и журчавший на дне слабенький ручей, именуемый не иначе как говнотечка. На старых картах ещё можно было найти его название - Левая Осиновая - но теперь это не имело особого значения, да и кому интересно копаться в старых топонимах. Стебли осоки медленно колыхались в вяло текущей воде, изредка вздымая со дна черноватую взвесь. А ведь когда-то это была речка, и чистая достаточно, даже рыба водилась.