Вверх тормашками в наоборот

Глава 21. Тайные планы на проклятых камнях

Лерра̀н

Ночь упала плащом странника: простым, неприметным, плотным. Без звёзд-украшений, без диска Луны. Влажная духота согревала, но не давала дышать полной грудью. Он слышал, как ворочаются тучи – неповоротливые изменчивые монстры на сносях, готовые разродиться проливным дождём. Но ещё рано, ещё не сейчас…

Лерран не любил ночь, хотя она давала ему время для раздумий и манёвра. Его раздражали звёзды – их нельзя достать и пощупать, а ему нравилось ощущать весомую тяжесть в ладони, видеть, осязать, чувствовать материальность. Поэтому Лерран и верил только в то, что реально. Любовь, высокие чувства, душа – удел поэтов да экзальтированных дев. Мягкая плоть, восторженные глаза, восхищение – цепь, которую можно намотать на кулак, чтобы притянуть, приворожить, заставить делать так, как нравится ему. Так, как хочет он.

Даже в юности Лерран был лишён многих иллюзий. А от тех, что прилипали на короткое время, научился избавляться безжалостно, без колебаний и сомнений. Есть только цели и способы их достижения. Поэтому не мечтал, а ставил задачу и добивался своего.

У него было всё, чтобы притягивать, сулить, ничего не обещая на словах, очаровывать и манипулировать. Голос, улыбка, красивое лицо, открытый взгляд – товар, который продаётся легче, а раскупается охотнее, чем украшения и наряды. Очарование нельзя пощупать, зато можно ощутить. Какая разница, как это называется и откуда берется? Главное – это работает на него и позволяет получать желаемое.

Ночь дышала звуками, охала далёким эхом, сопела простужено и прятала глаза хищников. Лерран ждал, как и они. Терпеливо и почти без азарта: зачем тратить энергию, если жертва всё равно подойдёт близко, и останется только ударить лапой, чтобы ухватить кусок плоти.

Воздух дрогнул почти незаметно, пошевелил онемевшими пальцами, но он почувствовал неуловимое движение, как зверь чует приближение добычи.

– Ты опоздала, – сказал тихо, без эмоций, не оборачиваясь.

Лерран мог позволить маленькую роскошь – стоять спиной. У жертвы слишком много страха и мало сил, чтобы осмелиться ударить или хотя бы попытаться поступить безрассудно. Впрочем, он всё равно успел бы повернуться и выпустить когти первым.

В его голосе, ровном и спокойном – он знал – жертва слышит угрозу. Пусть слышит: это её право и её слабость.

– Я не могла раньше. В замке неспокойно, все взбудоражены: ухайла прорвалась из Потусторонности, сверкающий стило пробил обеденный стол… И властитель вернулся поздно.

Лерран широко улыбнулся – хищно, с наслаждением. Она все равно не видит, поэтому можно ненадолго выпустить демона-триумфатора из себя.

– Рассказывай, – полуобернувшись, искоса посмотрел на жалкую фигуру, закутанную в длинный плащ с капюшоном, который скрывал лицо. В этом и нужды-то не было: ночная гостья так низко склонила голову, что в темноте вообще нельзя понять, есть ли у неё голова.

– Что ты хочешь узнать, динн?

Он почувствовал, как пальцы сжимаются в кулаки. Непроизвольно, инстинктивно, и это слегка разозлило: ему нравилось контролировать свои тело и эмоции, инстинкты и порывы.

– Что за небесный груз приволок вчера ночью твой властительный выродок? – положил слова ровно, как идеальное полотно, без раздражения и злости. Пальцы расслабились и разжались – горячие, послушные, гибкие.

– Девчонка, динн. Любопытная, живая, чужая… Вряд ли она тот самый груз. Но это единственное, что появилось в замке прошлой ночью.

– Девчонка? – Лерран почувствовал, как смялась ткань голоса, пошла заломами иронии, морщинами сарказма. Но можно больше не сдерживать себя – зачем?

– И что есть у девчонки? Сила, способная разрушить и уничтожить? Ловкость, которую не переиграть? Оружие, перед которым рухнет на колени Зеосс?

Фигура покачала головой, но в темноте почти не видно движений. Только колебание воздуха даёт ему зрение даже в почти кромешной тьме.

– Ничего этого нет. Обычная, лет четырнадцать-шестнадцать. Коса до пояса да любопытство из всех щелей. Одета, как мальчишка… была. Уже в платье – и на вид теперь больше похожа на девушку из властительных семей. Плачет, пугается, путается. Смотрит в отражатели. Вытянула ухайлу, но нежиль убил властитель, а она лишь тряслась да боялась.

Ему хотелось хохотать. Смачно, громко, пока не брызнут слёзы. О, как он будет наслаждаться, наблюдая за лицом Пиррии! Лерран продлит удовольствие: расскажет обо всём медленно, с паузами, чтобы не пропустить ни единой гримасы, ни единой смены настроения! Бедная повёрнутая огненная сайна. И за это она скандалила в ночи с малахольным выродком?

Девчонка. Сегодня есть – завтра нет. Лучше не выпускать из виду, но и торопиться не стоит.

– Ступай прочь. И следи за девчонкой внимательно. Будешь приходить через ночь, сюда же.

Он слегка прикоснулся пальцами к подбородку пришелицы. Почувствовал дрожь и улыбнулся. Запустил руку под капюшон и провёл ладонью по щеке. Мягкой, нежной, тёплой. Гостья задрожала всем телом и невольно пискнула. Сдавленно, приглушённо, жалко. Лерран отослал её – гостья могла уйти, но не посмела, подавленная его рукой, невесомой лаской, которая казалась ей каменной плитой необъятных размеров.