Выбрать свободное небо

Глава двадцать первая

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

- Я не понимаю тебя, - говорила между тем прекрасному сценаристу Терезе Ивановне Тур ее мама, Анна Яковлевна. - Не понимаю – и все!

Они смотрели интервью замечательного актера, начинающего режиссера и просто красавца Владимира Зубова. Тереза записала интервью на диск и теперь пересматривала, уже не в первый раз.

- Чего же ты не понимаешь, мама? – Тереза выключила звук.

- Зачем ты так поступила?

- С ним? – дочь кивнула в сторону телевизора, где Владимир открывал рот и ослепительно улыбался.

- И с ним тоже. Но, главным образом, с собой.

- Мама! – Тереза коснулась материнской руки. – Мама!! Посмотри на него!

Она перемотала запись и включила еще раз, практически с начала.

- Молодым актером? – прекрасные глаза блеснули, безукоризненные черты лица тронула улыбка. - Вы знаете, на сегодняшний момент, мне это льстит…

Тереза нажала на паузу.

- Что ты видишь? – настойчиво спросила она у матери.

Та пожала плечами:

- Не самого плохого человека. Которого ты, как я понимаю, обидела.

- Допустим. А что еще? – дочь требовательно всматривалась в  ее глаза. 

- Красивого, - недоумевая, к чему все это, добавила Анна Яковлевна. - Умного. Успешного.

- Почему вы все этого не видите? Он же не настоящий!

- Как это? – даже растерялась Анна Яковлевна.

- Он – актер! Сочетание своих ролей и имиджа, необходимого для продвижения проектов. Не больше!

- А весной?

- Весной ему была близка роль влюбленного. Влюбленного страстно и безнадежно. В недоступную женщину. Ему это было ново, интересно. А то, что он был убедителен в этой роли, – так это его профессия!

- Похоже, - печально покачала головой мать, - ты все-таки тронулась умом.

- Нет, мама… Я просто оттолкнула его раньше, чем перестала его интересовать. Почему ты качаешь головой?

- Боюсь, ты вписала реального человека в один из своих сценариев. Определила его поступки, мотивы. Возможно, в своей книжке ты бы не ошиблась. Ты там хозяйка, и все поступают так, как нужно тебе. Но это жизнь. Реальная. Настоящая. И я очень боюсь, что ты ошиблась.

- А может я просто-напросто просчитала, что будет дальше?

- Ты теперь мнишь себя Сивиллой? Предсказательницей будущего? Которая не ошибается и все знает наперед?

- Ну, подумай сама! Это же логично.

- Да что ты! – Анна Яковлевна всплеснула руками.

- Мам, мы с ним оба – холодные, замкнутые люди, которые заинтересовали друг друга из-за тех ощущений, которых раньше не испытывали. Его привлекли недоступность и короткое слово «Нет».

Я же была потрясена, с каким пылом он меня добивался. На тот период времени ему была интересна женщина, с которой можно еще и поговорить Меня – мужчина, который умеет заботиться. Так что получается, меня привлекло тепло, исходившее от него, а его – холод…

- Ты как сценарий проговариваешь… Красиво! - саркастически заметила Анна Яковлевна. – Напиши, получится превосходно. Вся страна будет рыдать… От сочувствия и восторга.

- Мама, он привлек меня от безысходности - больше ничего!

- И ты искренне в этот веришь? Тереза, опомнись! Люди не схемы твоего сценария. Не тщательно расписанная – как ты это называешь, -  раскадровка твоей книги. Они больше, много больше!

 - Возможно, ты и права, - дочь на секунду задумалась, - хотя, нет.  Ты, безусловно, права. Но мне ближе мои схемы, мои сценарии, особенно в свете последних событий. И я не хочу никого рядом. Мне все еще душно с людьми.

- Значит, ты решила остаться одна?

- Да. По крайней мере, сейчас. Мама, я до сих пор, с самой больницы не могу общаться с людьми. Не могу, не хочу и не буду. Мне плохо с ними. Я могу терпеть чье-то общество, потому что не хочу обижать. Меня же хорошо воспитали... Но любой человек рядом – не обижайся, мама, – это слишком тяжело… Может быть, мне просто надо побыть одной? Опять уехать на дачу, где я просидела все лето. Писать себе книжки…

- Возможно… - прошептала мать. - Но это неправильно.

- Неправильно – да. Жестоко по отношению к Владимиру – допустим. Но пока я могу только так.

- Тереза, посмотри на меня. Я всю жизнь одна! Я слишком гордая, слишком честная, слишком сильная. Слишком правильная… И ты думаешь, это принесло мне счастье?

-  Кстати говоря, а почему ты одна? Раз уж у нас пошел откровенный разговор. Может быть, расскажешь мне, наконец, кто мой отец?

- Тереза!

- Нет, правда, интересно, что у вас произошло?

- Ничего не произошло, кроме заурядности. Он был значительно старше. Занимал пост. Был давно женат… И была встреча. Вспышка страсти. Мы ведь не думали ни о себе, ни о ком другом. Мы любили… У нас была весна. Лето. Маленькая толика осени,  - Анна Яковлевна вытерла слезы и замолчала.

Молчала и Тереза, начавшая вдруг понимать маму лучше. Маму, которая постоянно была на работе. Маму, которая раньше представлялась ей неприступной… Ее резкость. Ее колкость. Ее боль. И ее такая сильная, такая несчастная любовь, изломавшая всю жизнь…

- И что потом? – осмелилась спросить дочь.

- Потом? – Анна Яковлевна посмотрела на нее недоумевающе. – Потом я очнулась и спросила себя: «Зачем?» Мне девятнадцать лет. Я в положении. В отчаянии. Он женат, и все слишком неправильно…

- И что ты сделала?

- Да то же, что и ты! Я ушла от него и сделала это так, чтобы он сам меня отпустил. Глупость…

- Беременную? – живо заинтересовалась дочь.