Выдыхай меня не спеша

ВЫДОХ ПЕРВЫЙ

Посвящаю каждому,

кто открыл для себя эту книгу в далеком 2015 году

и подарил мне мое будущее.

Надежда — продукт воображения.

Отчаяние — тоже.

Отчаянию слишком живо рисуются возможные беды;

Надежда — это энергия, и она побуждает ум

Использовать все способы борьбы с ним.

Торнтон Уайлдер

После того, как отец оставил нас с мамой, она очень сильно ушла в себя. Это продолжалось два года. Мне было пятнадцать, я проходила один из самых тяжелых периодов в своей жизни. Если многие подростки считали, что они уже взрослые и имели грубый характер, я же была ранимой и чувствовала себя брошенной. Походы в магазин прекратились, ужинала я в одиночестве, мама больше не смотрела свои любимые шоу по телевизору. Наша квартира стала пустой, безжизненной, от нее не пахло теплом и свежеиспеченными булочками с изюмом. От нее несло сыростью и заброшенностью. Никакой порядок не мог вернуть былой уют.

Я была уверена, что это навсегда, что прошлая мама больше не вернется, что она окончательно ушла. Ее «привет» стало хриплым и таким же безжизненным, как наш дом. После работы она надевала свой халат и, взяв остатки приготовленной мною еды, скрывалась в их с отцом спальне, даже не подогрев ее. А я стояла в гостиной, опустив голову и сжимая руки в кулак. Моя мать слишком любила отца, и я тоже его любила. Несмотря на то, что он сделал с ней после своего ухода, я не могла обратить на него всю свою злость, начать ненавидеть его. В нашем доме остались некоторые его вещи, я стащила его старое полотенце. Оно было жестким и не впитывало в себя запах порошка, но оно мне нравилось, я хранила его у себя и, когда мама выбрасывала его вещи, не заметила, что у меня остался кусочек от папы.

Так продолжалось два года. Она ходила на работу, я скатывалась в учебе, пыталась держаться хотя на тройках. Лето сменяла осень, осень сменяла зима, все казалось непримечательным, мои друзья не могли поддержать, как надо, да и не нужно было, я и без лишних слов знала, как они переживали о моем состоянии, и состоянии моей матери. Тем не менее, мама не присела на бутылки и прочие пагубные вещи, она продолжала работать, выделять мне карманные деньги, изредка спрашивать, как у меня дела, просто чаще уходила в себя и запиралась в этой дурацкой спальне. Иногда я подходила к ней, клала руку на дверную ручку, но уже через секунду топала ногой и уходила в свою комнату. Что-то постоянно останавливало меня на разговор с ней.

А в один из вечеров, осенью 2015 года, все изменилось. Мама пришла домой с улыбкой. К тому времени, как я увидела румянец на ее щеках, уже происходили изменения. Последний месяц она была сама не своя, почти не было той мамы, после папы. Она чаще спрашивала, как мои дела, остались ли у меня деньги и не нужна ли мне новая обувь. Я отвечала так, словно в горле застрял ком, потому что не до конца понимала, что происходит. Если честно, к тому моменту, я успела привыкнуть к маме, постоянно уходящей в себя.

Сегодня 12 октября, все тот же 2015 год. Я стою возле зеркала и отглаживаю края юбки. Мне совсем не нравится, что предстоит сделать вечером. Мы с мамой идем на ужин к Альберту — ее ухажеру. Конечно, я рада, что появился мужчина, который с радостью позаботится о моей маме. Если судить по ее словам, то он не просто мужчина, которому под сорок, — он мечта многих женщин. Мне сложно понять это, я считаю, что в мире нет человека, который был бы мечтой для всех. Здесь как с музыкой, кому-то по вкусу, а кто-то скажет «фу». Но ей говорить об этом не собираюсь, она имеет право думать, что об Альберте мечтает все женское население мира. Тем более, я совсем не против, если это реально делает ее счастливой.

С каждым днем она расцветает все сильнее. Остатки прошлой матери, уже очень трудно разглядеть. Последнюю неделю мы ужинаем только вместе, если она приходит раньше с работы, то обязательно что-то готовит. Дом больше не пахнет сыростью и унынием, пусть в него не вернулся запах булочек, которые она готовила для папы, он наполнился просто мамой, запахом ее заботы.

Я смотрю на свое отражение и размышляю о любви. Насколько сильно она способна изменить человека, как в лучшую, так и в худшую сторону. Наблюдая за мамой, мне довелось увидеть все стороны этого чувства. Почему любовь называют потрясающей? Она опасна. Я встречалась с одним мальчиком год назад, но до любви у нас не доходило. Точнее, не могу назвать это любовью. Говорят, она может прийти как в пятнадцать, так и в сорок. Возможно, мое время придет еще не скоро. И тем не менее, я не считаю, что любовь — это чувство, которое должен испытать каждый. Моя картина любви слишком искажена и изуродована из-за мамы.

Наверное, в будущем я пересмотрю свое мнение. Так оно и бывает обычно. Но сейчас… Зачем мне вообще любовь? Наверняка я не пойму ее правильно, она не будет такой, как у мамы с папой. С одной стороны, это хорошо, не хотелось бы, чтобы мои отношения закончились так же.

Я не совсем понимаю, как можно разлюбить человека, когда ты настолько сильно любишь его, что захотел иметь от него детей. Отец подарил маме и себе меня, так как он смог отвернуться от нее? Каким образом это происходит? Разве дети не должны укреплять связь? Я хочу обсудить это с мамой, это был бы полезный разговор для меня, однако не могу сейчас сделать это. Поднять тему отца — значит, оторвать засохшую корочку от медленно заживающих ран. Я уверена, что несмотря на то, как ослепил ее Альберт, ей все равно будет больно, если хорошо задеть.

Хлопает дверь моей комнаты. С одной серьгой в руке, а второй в ухе, поворачиваюсь к ней и выгибаю бровь. При виде того, во что она одета, на моем лице появляется ухмылка.