Выход

Выход

Скверна

Дело в том, что... Зона не принимала человеческую скверну. Новичкам приходилось колченожить в памперсах, опытные использовали системы замкнутого цикла. Шутки на эту тему всегда выдавали вновь прибывших. Вот и сегодня в Баре: с виду, вроде не мальчик, щетина с проседью, коль по одёжке встречать, так и «шелуха» на нём тёртая и явно не магазинная, а сам всё туда же… Подивившись отсутствию чувства юмора у местных, мужик попритих. Стало как-то вообще несколько тише обычного. Тогда голос из дальнего, плохо освещённого угла подал верзила в бесформенном плаще:

– Бармен, налей новичку.

Дождавшись, когда мужичок сделает первый глоток, верзила не спеша зашуршал к его столику, подсел без спроса и начал, вроде бы ни о чём конкретном. Излагал он медленно и с расстановкой, так, будто говорил с контуженым:

– …многое тут услышишь. Ищут здесь, кто спасение, кто истину, иные считают, что Зона нам дана в наказание и нет в ней никакого иного смысла. А я думаю, везде жить можно, и всюду своё можно найти... и взять, – на последнем слове верзила понизил голос и придвинулся. – Ты, ни на беглого, ни на психа не похож. Верно, за чем-то хорошим сюда прибыл? Мечтатель…, – верзила прищурился и сплющил губы, будто пытается удержать и проглотить неуместную сейчас улыбку. После недолгого любования собеседником верзила степенно продолжил внушение:

– Так вот, хорошего здесь немного. Отходы одни. Высокотехнологичные и не очень. Отходы производства, отходы общества. Основные местные сословья, это «грибники», «рыбаки» и «дачники». Есть ещё конечно барыги, но это, как везде. Тебе в скорости надо будет определяться, так вот я тебе предложу самое верное.

– Неужто рыбное место знаешь!? – не сдержался мужик.

– Ты раньше времени не смейся. Ты тут недавно. Мало ли что тебе смешным показаться может. И смешное здесь бывает, и ещё смешнее, но такого дела как я тебе предложу, серьёзного дела, никто тебе тут не предложит.

– А что ж другим-то, уже предлагал?

– Опять смеёшься, не доверяешь – правильно. Я не о доверии прошу, а выслушать внимательно. Другим не предлагал, потому как другие знают других, те прочих…, а ты и со мною-то ещё не знаком. Дело-то, видишь ли, сколь срочное, столь конфиденциальное. Ты мне нужен, хотя ничего особенного в тебе нет. Может ты даже дурак, это ничего…

– Ха! Выходит, дело не сложное!? – снова перебил новичок.

– Это как посмотреть…, но ум совсем не пригодиться.

– Вот те раз…, а я так и знал, с детства, со школы! – мужичок чуть подался вперёд. – Ты если не шибко спешишь, лучше поясни, что за «грибники», «рыбаки», это как, в прямом смысле?

– Ну, чувствую, разговор будет, другого мне искать не придётся, – тихонько, будто сам себе промолвил верзила и, фиксируя мужичка цепким взглядом, продолжил чуть громче, – можем, значит, пятиминутный экскурс себе позволить, глядишь и на пользу дела. – Тут Верзила позволил себе небольшую, кривенькую улыбку, затем набрал побольше несвежего воздуха и почти нараспев выдохнул:

– «Грибники» в лесу ищут, «рыбаки» в болоте, барыги это барыги. Сложнее сказать про «дачников». Я бы сказал, это неудачники, если коротко. Лезут в Зону отчаянные депрессивные студенты, не сдавшие сессию, для коих просто суицид, видимо, был бы слишком прост. Среди них и беглые есть и просто дураки. Иже с ними долбанутые всякие псевдоучёные с альтернативным взглядом на всё, стало быть, и на Зону тоже. В общем, жалко среди них разве что горе-туристов, которые здесь не по своей воле – кто, заплутавши, а кто и по злому умыслу недоброжелателей. Оседает всё это в старом дачном кооперативе. Тут уж, каков раствор, таков осадок, – верзила терпеливо подождал, пока мужик рассмотрит на просвет содержимое своего пластикового стакана, и продолжил:

– Здесь, в Баре «дачников» не привечают. Здесь барыги всем заправляют, а им от «дачников» толку мало, бывают даже и проблемы…, вот как раз мы и забрели случаем на нашу тему – «дело серьёзное, да конфиденциальное». Есть такой «дачник», так его растак, и имя у него под стать – Пантелей. Лет ему чёрте сколько. Я, грешным делом, ждал, думал: «ну пора уже ему…, местные условия здоровья-то не прибавляют». Но… сил уж никаких нет – ждать. Боюсь с этим мудрствующим старцем больших проблем в скорости дождаться. Однако грубо решать вопрос нельзя. Ничего, о чём тебя прямо не попросят, не делай. И не дай тебе Бог толковать это дело на свой лад. Тут тебе ничего придумывать ни в коем случае не надо, а надо точно и вовремя делать простые, невинные вещи. «Случайно» встретишь этого гада, разговоритесь – он разговорчивый! Потом он, собака, «проверять» тебя начнёт. Ты проверку пройдёшь. Такие как ты «в его вкусе», он новичков любит! Он тебе кое-что предложит – ты согласишься. Дальше не твоя забота. Выполнять данные ему обещания тебе не придётся. Только в Бар за деньгами зайдёшь. Ну как, нравиться тебе дело?

– Не-а. Я за умного себя не держу. Потому делать что-то, о чём не имею никакого понятия, элементарно побаиваюсь.

– Так я забыл сказать, сколько ты получишь, – Верзила некоторое время производил в уме какие-то калькуляции, – ох, много получается, сказать страшно…

– Да и не говори. Не в этом дело.

– А! Карму забоялся попортить!? Так я вмиг тебя утешу! Многие здесь полагают, и небезосновательно, что на его-то собачьей совести кое-что уже имеется...