Выйду замуж за председателя!

Глава 1

Люся

- Не мучайте ее, пускай уходит. Время пришло для Людмилы Витальевны, - слышу голос у себя над ухом. Мужской незнакомый.

В комнате пахнет ладаном, свечами и горем.

Я это чую, потому что проходила десятки раз в больнице, где всю жизнь проработала врачом реаниматологом.

И вот пришла моя очередь оказаться по ту сторону.

Я лежу на кровати в квартире, которую уже отписала дочери и сыну. Их голоса раздаются где-то рядом.

А у меня нет сил даже веки открыть, чтобы взглянуть на них в последний раз.

Милые мои, любимые, дорогие.

Я прожила эту жизнь ради вас и вашего благополучия.

Дочь рыдает надо мной, не сдерживаясь, я же мысленно глажу ее по головке, как в детстве, утешаю:

- Наденька, всё будет хорошо у тебя и у твоих детей.

А потом наступает тишина – поп уходит, свечи гасят и ладан выветривается из комнаты. Внуки, сын тоже убегают, оставляя меня и дочь одну в ночи.

Сердце отсчитывает последние удары, и едва наступает волчий час, как неведомая сила выдергивает мою душу из худосочного немощного тела старушки.

Я взлетаю ввысь, под потолок и ощущаю небывалую мощь и свободу. Вздыхаю.

- Ма-ма, - вскрикивает, проснувшаяся дочка и смотрит беспомощно, как тело старушки издает последний выдох.

Я смотрю на часы, пролетаю над стеной с фотографиями, в последний раз окидываю «взором» всё то, что было дорого моему сердцу.

Потом меня снова кто-то дергает со всей силой, еще выше, и меня несет на потолок.

Расшибусь же, - крутится в голове.

Но катастрофы не происходит. Душа такая легкая невесомая, что спокойно взлетает вверх – на небо и застревает в воздушном эфире из облаков.

Я ступаю по ним, иду только вперед, и вдруг слышу голоса.

- Суд над Людмилой Витальевной считаю открытым.

Подглядываю за мужчинами в белых рубахах до пола.

Ну надо же, и здесь судят нас женщин – мужчины, - усмехаюсь невесело.

На импровизированном столе стоят огромные весы, с двумя чашами «добро, причиненное умышленно» и «зло, нанесенное по неосторожности».

Неужели судят мои земные поступки? – доходит до меня смысл происходящего.

- Работала врачом на скорой помощи десять лет, затем врачом-реаниматологом тридцать лет, спасла сотни человеческих жизней, - один из седовласых мужчин бросает сотни камней в чашу.

- Пилила мужа, мучила интернов, доводила руководство до истерик своим перфекционизмом, - второй накидывает камней во вторую чашу весов.

Я могу объясниться! –кричу, но голос мой тонет в облаках.

Делаю шаг вперед, еще один.

Эй вы, снобы! Я никогда не пилила мужа, просто указывала ему, как будет лучше. Он бы пропал без меня в быту. Даже продукты не мог купить – отправишь за мясом, он с пиво возвращается. Если бы не я, он бы без носков ходил всю жизнь, даже найти их не мог.

Мужчины не оборачиваются, а всё чего-то взвешивают и взвешивают.

Так бы и приложилась к ним своей тяжелой рукой. А она у меня действительно тяжелая, всю жизнь пришлось много пахать.

Неожиданно мужчины исчезают, облака разверзаются, и я лечу к чертвой матери вниз.

Ну все, мне кранты. В ад отправили.

Ни одна спасенная жизнь не перевесила того, что я якобы гнобила словесно своего мужика.

Чертовы мужики – братство волков. Один за одного – будем мстить женщинам до последней капли крови, женской, конечно.

Земля приближается, и я понимаю, что сейчас разобьюсь.

Зажмуриваюсь.

В следующее мгновение миллион колющихся соломинок врезаются в мое нежное тело. Ворочаюсь. Ищу удобное положение. Нахожу.

Вот теперь мне мягко. Вольготно.

- Люська, корова ты необразованная. Куда поперлась?

Это они ко мне обращаются.

- Милку буди, совсем осоловела от сна! – другой голос. Мужской. Приятный.

Люська, Милка, что за имена?

Я приоткрыла глаза и сильно удивилась аду. В моем понимании он должен был выглядеть не так хорошо и прекрасно. Здесь же царила гармония – летний зной, зеленое поле с одуванчиками, синее небо с плывущими по небу кучерявые облаками в форме животных, и шли они стадом. Ну или мне так показалось.

- Федь, а Федь, разбуди ты уже эту лежебоку! Она же до ужина проспит, коров всех потеряет. Стадо уйдет, а эта так и останется здесь лежать. Красота наша неписанная.

- Лентяйка она, надо на нее пожаловаться куда следует, - женский, неприятный голос.

Голоса стихают, и я снова прикрываю глаза.

В следующее мгновение ощущаю, как кто-то жамкает мою грудь.

Стыд-то какой!

Открываю резко глаза и влепляю нахалу пощечину со всего маху.