Вырванное сердце

Глава 1

– Мэри, Мэри, где же ты прячешься? Лучше выходи, сама знаешь, хуже будет! – проскрипел старческим голосом мой отец.

А я знала! О, как знала. Лучше не злить, сразу позволить выплеснуть всю злость на мое тело. Я уже не спрашиваю, за что, что я сделала не так? Мне все равно не ответят, только и слышу в ответ: «выродилась бесполезная девчонка такая же, как мать». Правда, в чем должна быть моя полезность, так и не поняла, вроде все делаю, что скажет, пашу от рассвета до заката, как тяговая лошадь. Но с каждым прожитым днем злость и ненависть отца ко мне растет с сумасшедшей скоростью. Чует мое сердце, не сдержится и прикопает под деревцем. Может, стоит позволить и не лелеять в душе надежду на свободу.

– Я здесь отец. Морошку собира.... – не успеваю договорить, как чувствую хлесткий удар. Левую щеку обжигает огнем, боль расползается на ухо и шею. Сила пощечины отправляет меня валяться в грязи и захлебываться вонючей жижей.

– Почему я должен тебя искать? – отец взметнул руки вверх в негодовании. – Да что я с тобой говорю, ты слов не понимаешь, только тумаки. Будешь вечно битая ходить.

Дала несколько минут передышки и поднялась с силами, чтобы продолжить работу.

Я помню свое детство, я была счастливым ребенком, тогда была жива мама. Жили втроём, не богато, но и не голодали. Отец часто нанимался в отряды, которые патрулируют Предгорье. Эти отряды охраняют остальной внешний мир от тварей, которые иногда пробираются через горы. Мне всегда было жутко интересно на них посмотреть, но когда я просила, хотя бы рассказать, как они выглядят. Отец злился и уходил от ответа. Моя мама была чудесным человеком, добрая, мягкая, с отцом никогда не спорила и всегда слушалась беспрекословно. Все началось меняться, когда отца привезли напарники. По рассказам, на них напало горная тварь, а они не смогли защититься. Маг, который должен сопровождать их в вылазках и ставить щиты во время нападений, отлучился в город. И как итог отец лишился половины руки и разорванные мышцы на бедре, не дают нормально ходить, и приносит ужасные боли. Целителя мы себе позволить не могли. Сослуживцы только разводили руками, мол, ничем помочь не можем. Все прекрасно осознавали последствия работы в таких отрядах.

Не знаю, что послужило толчком к его агрессии, да и сейчас мне абсолютно плевать. Началось все ссор, криков, потом отец стал вымещать свою злость на мать. Она терпела и молчала, только мне не переставала говорить, что все хорошо, все обязательно наладиться. Но, увы! После очередного всплеска, отец особо сильно избил мать. Ее здоровье не выдержало и уже через семь дней мы ее похоронили.

Меня не трогал до поры. Я старалась продолжать жить, но тайно мечтала покинуть этот богами забытый лес.

После совершеннолетия все изменилось и для меня. Не проснулась манна. Манна у девушек Империи Салюм – это билет в счастливое будущее. Таким выделяют дома, содержание и охраняют лучше самых драгоценных сокровищ. Но как обстоят дела на самом деле, я не знала. Все те крупицы, что у меня сохранились в памяти о внешнем мире мне рассказывала мама, хотя она сама толком ни где не была и не получала образование.

Изображение Ильоса в яремной ямке было моим тайным желанием, только им определяют наличие манны. А для меня это был шанс убраться отсюда.

Но, как говорят, не судьба.

Весь день сжимающиеся чувство в груди и нервная дрожь в руках не покидает меня. От этого все валилось из рук. Лишь бы отец не увидел, как я перешиваю его криво заштопанную рубашку. Нервно вздыхаю от облегчения, что наконец-то закончила. А то, что все пальцы исколола, ничего страшного, это меньшее что мне приходилось терпеть. Ускоряю шаг, чтобы не опоздать на ужин, а то точно влетит. Уже на подходе, из окон доносится громкая бранная речь, которая моему отцу не принадлежит.

– Не покажешь, где твоя юная дочурка? – ответ отца я не смогла расслышать. – Лучше тебе меня не злить, могу ещё привести несколько доводов, – собеседник заливисто смеется, а у меня от этого звука все внутри переворачивается. Отец может пострадать из-за меня? Когда эта мысль сформировывается у меня в голове, я, сломя голову, вламываюсь в дверь, но застываю столбом, прямо смотря на гостя. За столом восседает, как хозяин этого дома мужчина, широко расставив локти, упирается подбородком в сцепленные руки. Чернильные волосы собраны в хвост, на вид жесткие и не послушные. Высокий лоб, узкие губы кривятся в ухмылке, а глаза заставляют отступить на шаг назад. Голубые, почти белесые глаза, которые не знают ни доброты, ни сострадания. Непроизвольно делаю ещё шаг назад и цепляюсь за косяк, в нем хотя бы ощущаю опору, а то ноги начинают мелко дрожать, в предчувствии чего-то жуткого.

– А вот и наш цветочек! – пробасил гость вымороженным голосом. – Проходи, садись.

Бросаю взгляд на отца, ища поддержки, но получаю лютую ненависть в ответ. Он мне не поможет.

Села максимально подальше от гостя. Опустила голову, не хватает сил встретиться взглядом и увидеть в них приговор. Руки продолжают дрожать, убираю их под стол, чтобы не показать, как мне страшно. Чужие пальцы касаются подбородка и поднимают вверх. Я настолько погрузилась в себя, что не замечаю его приближения. Гость сканирует мое лицо по кусочкам, будто препарирует. Вот рука тянется к локону, хватает прядь непослушных золотистых волос и растирает между пальцами, как будто желает получить золотую пыльцу. Почему-то это действие меня гипнотизирует. Медленно разгибается и подает мне руку, не могу не повиноваться. Прекрасно осознаю, что последует дальше, когда мы окажемся в спальне. Нет смысла бежать, драться или умалять. По одному виду сразу понятно, что он не будет терпеть не повиновения.