Высокий Утес

Пролог

Форт Кобб, Оклахома, 1895 год

Старик долгое время просидел в раздумьях, склонив седую голову на грудь. Эрик Хайберт, писарь форта Кобб, недовольно уставился на него и спросил:

-Мистер Бурый Медведь, вы услышали, что я вам только что сказал?

Старик слышал. Но реагировать не очень-то спешил. Хайберт повторил:

-Полковник Уоллес велел мне записать все, что вы скажете, на бумаге. Поверьте, этим вы сделаете честь своему народу. Вы ведь хотите, чтобы люди знали правдивую историю того, как ваше племя боролось за свою свободу? Насколько мне известно, вы с презрением относитесь к той откровенной лжи, что в огромных количествах ныне тиражируется во всех крупных издательствах.

Старик молчал. Будто собирался с мыслями. Хотя выражение сухого лица оставалось невозмутимым, безэмоциональным. Хайберт объяснял это беспрецедентной индейской выдержкой. Даже самые сильные переживания эти «дети природы», посвящавшие все свободное время срыванию вражеских скальпов и дикарским пляскам, умело скрывали под маской мнимого спокойствия.

«О чем же этот дикарь думает, будь он неладен? – сверля взглядом краснокожего, Хайберт не замечал собственного потока мыслей, накатывавшегося на него мощными волнами, - Что там, под этим узким лбом, не дает ему покоя? Есть ли там хоть что-то?».

Комнатушку неплохо было бы проветрить. Хайберт открыл окно. В проеме показалось морщинистое лицо. Растрескавшиеся губы зашевелились и, к удивлению клерка, проявили способность пробубнеть фразу на английском.

-Я болен. Дайте мне коричневую бутылку.

Испуг, на мгновение охвативший Хайберта, отступил.

-Вы ошиблись, - сказал он и, указывая рукой направо, в сторону небольшого здания, добавил, - Доктор живет там. Уверен, он окажет вам помощь.

В действительности, Эрик не был уверен в том, что злой, как бес, доктор Хидман поможет отчаянному человеку исцелиться от недуга. Зато давно твердо убедился – дряхлый индеец, которого все краснокожие звали Кровавым Рассветом и который теперь буравил его жалобным взглядом, нуждался в дозе алкоголя, содержавшейся в «целебной коричневой бутылке», (на деле рыбий жир), а не в выздоровлении.

Он вернулся на свое место, сел на стул. Дубовый стол отделял его от сидевшего напротив Бурого Медведя, не оправдавшего его надежд на веселого собеседника и ценного информанта. Он не желал более умолять грязного дикаря оказать ему услугу и поведать о событиях, непосредственным участником которых тот являлся. «Ну его, пойду лучше отчет Гаррету настрочу. Пусть кто-нибудь другой разбирается с этим…». Старик оборвал его мысли.

-Порой мне хочется поделиться с кем-то тем, что творится в моем сердце. Но делится своими переживаниями не с кем. Даже Кровавый Рассвет, самый свирепый воин моего народа, превратился в жалкое существо. Иногда я желаю попросту высказаться. Что ж, сделаю это хотя бы для себя. Я расскажу тебе правду, бледнолицый.

Говорил он мягким почти мелодичным голосом, но манера его речи отличалась непоколебимой уверенностью. Медведь был одним из немногих индейцев, говоривших по-английски почти без акцента. Проведенные в резервации годы даром не прошли. Ему стали ясны многие вещи в жизни бледнолицых, ранее покрытые пеленой тайны. Впрочем, был еще и мистер Хейвуд…

Хайберт, собиравшийся было подхватить стопку бумаг и уйти, остановился. Он обмакнул перо в чернильницу и подначил старика вспоминать былое:

-Я вас слушаю, сэр…

Говорит Бурый Медведь

Начну, пожалуй, с того периода моей жизни, который считаю самым достойным. Будь я Великим Духом, устроил бы себе важное празднество в тот год, когда мы вновь отправились в поход на белых, которых с каждым годом становилось все больше. Шли мы к селению, которое сегодня вы называете Далласом. Бледнолицые, как вспомню, были рады тому, что лишились такого грозного врага, как Злой Темный Дух. Вы, белые, прозвали его Мигелем Хаэнада или Напыщенным Даго. Его убил наш вождь, Высокий Утес. О том, как это произошло тебе известно, белый человек. Найди мне того, кто не слышал об этом, и я лично сниму с него скальп, ха!

Ты, ведь, потому ко мне и пришел. Хочешь узнать о вожде побольше. Странные вы люди, бледнолицые. При жизни вы презирали его, человека великого и благородного. А после его смерти вдруг всполошились, возвели в ранг героя, как это принято у вас называть.

Вынужден тебя разочаровать. О вожде я буду говорить лишь то, что помню, и, по большей части, ты будешь записывать историю моей собственной жизни.

Ну, раз ты пришел именно за этим, я продолжу…

Белые люди еще не знали, какую угрозу для них можем представлять мы, кайова, ведь долгое время о нас ничего не было слышно.

Мы отправились в поход вместе с великим вождем Маленькая Гора, о котором ты тоже слышал немало. Высокий Утес был рад, что будет сражаться бок о бок с таким воином. По пути к нам присоединились двести воинов из племени команчей под предводительством вождя Зимняя Ворона, который к тому времени уже покинул мексиканскую границу. Ему стало известно, что Копыто Мустанга, ссора с которым некогда заставила их разделиться, погиб в битве с Длинными Ножами, и что люди погибшего теперь нуждаются в предводителе. А еще, в тот год, на тропу войны впервые вышел сын нашего вождя, Маленький Жеребенок. От отца он унаследовал страсть к битвам и подвигам. То был великий поход, достойный того, чтобы о нем слагали легенды.

Всего нас было около четырехсот воинов. Мы двигались быстро, и потому достигли Далласа всего за несколько дней. Тогда это был еще совсем юный городок, его охраняло сравнительно небольшое количество солдат. Дождавшись подходящего момента, мы на всем скаку спустились с ближайшего холма и помчались в сторону селения. Нападение наше было внезапным, так как все жители были заняты пристальным рассматриванием хлыстов, седел, инструментов, фарфоровой посуды и прочей чепухи, без которой вы не можете представить свою жизнь. Потом я узнал, что мы совершили набег в разгар какой-то ярмарки.