Вьюга и Одиночество

Вьюга и Одиночество

"Да как этих людей земля на себе носит?"

Громко. Настолько, что мои наушники были прошиты насквозь, и любимый альбом “Offspring” отошел на второй план. Я обернулся назад, в полупустой маршрутке на задних сиденьях расположились три бабушки почтенного возраста, впрочем на их поведении этот возраст никак не отражался - у них явно шел серьезный диспут, и энергичность, вперемешку с разными эмоциями, так и перла по салону, заставляя, волей не волей, а обращать внимание на эти спонтанно случившиеся дебаты. Радость, конечно, от этого была сопоставима тому, когда слушаешь концерт, на который не то что идти не хотел, а даже билеты не покупал.

Я поставил плейлист на паузу. Верх взяло не любопытство, а желание остановить перемешанный поток английской и русской лексики, который уже начинал изрядно раздражать слух.

В маршрутке не только я перевел свое внимание на бабуль, некоторые люди постепенно начинали отвлекаться от своих суетных предновогодних мыслей и нехотя разворачивались, чтобы окинуть неодобрительным взглядом смутьянов спокойствия, впрочем это не имело на них абсолютно никакого воздействия. Другие же пассажиры предпочитали совершенно другую тактику и старались всем своим видом показывать, будто их ничего не смущает и громкие сварливые голоса пожилых женщин им попросту неинтересны и неслышны, но по их насупившимся взглядам, устремленным в одну точку перед собой и каменным лицам, любому стало бы отчетливо ясно, что хороших актеров среди пассажиров маршрутки не было.

Обсуждение крутилось вокруг политики, и если не вдаваться в глубинный смысл их рассуждений, бабулечки были крайне недовольны всем, что является по их мнению плохим и также еще более недовольны тем, что по их мнению является очень хорошим, а у нас этого, видите-ли, нет:

- Валя, но вот как я могу на него смотреть, я же по его глазам вижу, что оно брехливое, ну по глазам вижу и все тут, вот при Сталине таких никуда не подпускали, они тише воды, ниже травы сидели! - глубокая аналитическая реплика принадлежала бабушке с огромной косынкой с левого края сидений, и уверен, левую часть она выбрала неспроста.

Ее фразу резонно парировала веселая бабушка с центральной части, судя по всему, Валей была именно она:

- Кузьминишна, я тебе сто раз говорила, свое “АхметовТВ” не включай, там все эти кровавые наперсточники такой балаган разводят, шо ты себе аппетит портишь, ааа? У тебя и так давление под 200, хочешь инсульт от этих всех шоу получить? 

- А я шо смотрю, шо показывает то и дывлюсь, мне никто ютубы твои не включал, это у тебя у внуки богатые, а у моих грошей таких нет, младшая вообще учителем працюет, знала бы ты какие у них зарплаты...

- Да какие зарплаты, тут нервов на этих детей не напасешься, - слова уже принадлежали третьей женщине с правого фланга, - а все почему? Потому что раньше воспитывать умели, и уважение было к старшим, а сейчас одна быдлота и хамство, я вот герой труда...

- Людка, да какой ты герой труда, ты ж в лучшем случае на доске почета висела, - хохотнула Валя, видно было, что подтрунивание над подругами доставляет ей огромное удовольствие, - хоть бы не позорилася, говоришь ты, а стыдно мне, Госпади прости!

- Ой, ну может и не герой, чего ты к словам цепляешься? А награды были у меня разные, и юбилейные всякие, так Васька ж падлюка еще в 90-х заложил их все в ломбард, в эту шарашкину контору возле дома нашего, на Заречной, не успели мы выкупить…

- Агааа, а вот при Советах, такого безобразия не было! - Кузьминишна была рада, что таки дождалась идеального момента и смогла умело ввернуть коммунистическую повесточку.

Я внимательно вслушивался в их разговор и почему-то поймал себя на мысли, что если бы я был сценаристом, то черпал вдохновение для своих диалогов именно на задних рядах общественного транспорта: уж настолько мастерски успевать говорить обо всем, и в каждой фразе кардинально менять направление диалога, при этом всегда успевать вставлять ностальгические отсылки, ах, как говорится - “есть женщины в наших селеньях”.

Тем временем за окнами авто была настоящая вьюга, она существенно замедляла движение транспорта и делала и без того суетливых людей уже откровенно нервными и иногда истеричными. Сигналы машин постоянно раздавались со всех сторон, хотя в этом и не было никакого смысла, ведь в истории еще не было чуда, когда звук клаксона мог ускорить движение и расчистить дорогу, по крайней мере, после Нового Завета так точно. Кто бы что ни говорил про праздничный дух, а канун Нового года - это всегда погоня за всем подряд. Она начинается от оливье и заканчивается выполнениями своих старых, уже изрядно  наболевших, обязательств перед близкими, будто с 1-го января нужно начинать новую жизнь и где-то в какой-то небесной канцелярии будут очень недовольны, если количество хороших поступков в календарном году не наберет плановые показатели.

Я снова вернулся в разговор: 

- А вот этот, ну как его, этот, ну усатый такой.

- Якубович? 

- Сама ты Якубувович, Людка, ну президент, бульбашей. 

- Ааа, Лукашенко…

- Вот он! Ну красавец же, ну настоящий мужчина, настоящий господарь, за воровство – сразу расстрел! И вот все говорят - диктатор, подумаешь, у нас вот этих диктаторов нет, и толку никакого, одно ворье. 

- Кузьминишна, тебе лишь бы расстрелять, а еда у них и вправду вкусная, я вот лето без их мороженного не представляю, прям как в детстве и колбаса у них хорошая, - и с этими словами, Валя мечтательно закатила глаза, - ох, точно надо же внукам колбасы хоть дорогой купить, а то придут поздравлять с Новым Годом, а я без гостинца.

- Та вместе пойдем в магазин Валь, мне тоже надо стол накрывать на 6 человек. Жанка моя с внуками приезжают, старшему уже 19, куда это время летит? - и суровая Кузьминишна расплылась в улыбке.

В общем, направление диалогов приобретало миролюбивое русло, и дальнейшие темы были мне совершенно ясны, и я уже хотел оставить бабуль наедине с их драгоценными внуками, переключившись обратно на телефон, но неожиданно, та что Людка справа, начала реветь: