В.З. летай

Глава 1

В.З.

20 апреля 2002 год

21. 48.

Кажется, в темноте кто-то есть.

Вниз по позвоночнику начинает скользить липкий страх, а выбившиеся из прически волосы, неприятно щекочут затылок.

Вглядываюсь в черную глотку коридора и убеждаю себя, что мне просто кажется.

- Ковалев, это ты?

Черт! И почему я не ушла вместе с ним. Что за трудоголизм? Будто золото выдают за количество отработанных часов.

Тишина в опустевшем ДК отзывается усталым глухим эхо и мне снова чудится этот странный шорох.

Будто там кто-то есть.

Он мнется, что-то шепчет, прерывисто дышит и… чего-то выжидает.

То есть, возможно, это все лишь плод моего воображения, но вместо того, чтобы сделать шаг вперед, я отступаю назад. Возвращаюсь в теплую затхлость женской раздевалки, закрываю за собой дверь и, нащупав в кармане мобильник, набираю мамин номер.

Бииип. Бииип.

- Я уже подъехала, Ник, спускайся.

- Может ты поднимешься за мной, мам? – неуверенно произношу.

- Что за бред, Ника, - конечно же мама усталая, только с работы, выходить из машины ей совсем не хочется.

- Но здесь… - осматриваюсь, пытаясь придумать причину, чтобы заставить ее все-таки пойти мне на встречу, - …здесь вещи, которые надо забрать, их много, я одна не справлюсь.

Мама тяжело вздыхает, но похоже я добилась своего.

Чувствую укол стыда.

Может мне показалась. Как глупо! Зачем кому-то стоять в темноте. И уж точно не для того, чтобы подкарауливать мою скромную персону. Просто нервы пошаливают перед важным событием. И воображение у меня буйное как говорит папа.

Слышу стук маминых каблуков.

Звук уверенно и монотонно рассекает тишину, и я чувствую себя полной дурой.

Впопыхах открываю раздевалку, хватаю, подвернувшиеся под руку пакеты с давно валяющимся здесь непонятным хламом.

Я потом придумаю, как объяснить маме, зачем мне все это нужно.

В конце концов у меня ведь хорошее воображение.

За окном автомобиля проплывает тонущий в сумерках городской пейзаж, и я нервно ежусь.

Мне просто показалось. Переработала. Не стоило оставаться допоздна. Что за страхи? В конце концов я уже взрослая.

Усмехаюсь.

Через пару часов мне исполнится шестнадцать, но ни я ни мама не говорим об этом, так как завтра грядет событие много важнее какого-то там дня рождения.

21 апреля 2002 год

7.30 утра.

- Такая молоденькая, а уже из этих. Куда только мать ее смотрит?

Две старушки, бредут по парковой аллее. Они разглядывают мои оголенные ноги в сетчатых колготках и лицо с слишком ярким для раннего утра макияжем, качают головами и громко укоризненно цокают.

Я прижимаюсь к скамейке, в этот момент желая испариться.

Щеки окрашиваются румянцем от понимания за кого они меня приняли.

Обидно, потому что я вообще-то приличная. Даже слишком. И мама с меня глаз не спускает, держит в так называемых ежовых рукавицах. Я не хожу в клубы, не слоняюсь без дела по улицам с друзьями, даже парня у меня никогда не было. А выгляжу так оттого, что сегодня региональный чемпионат по бальным танцам.

Вслед за смущением меня накрывает волна жалости к себе, смешанная с волнением от важности предстоящего события.

Дрожу от сырого воздуха, еще не прогретого солнцем, и от тревоги, растущей с каждой минутой.

Мама сегодня не сможет присутствовать на столь значимом мероприятии. Завал на работе. Но может это и к лучшему. Я слишком боюсь не оправдать ее надежд, поэтому дико волнуюсь.

Боже, правильнее будет сказать - с ума схожу от страха.

Вообще мои нервы в последнее время ни к черту.

И мой танцевальный партнер Женька, все никак не идет. Вот же гад!

Мы условились встретиться здесь в парке и отсюда двинутся вместе во Дворец Спорта.

Еще чуть-чуть и можем опоздать.

Вдыхаю, пропахший влажной корой и просыпающейся почвой воздух, и еще раз верчу головой для точности.

В другой день, я бы искала ракурсы для хороших фото, но не сегодня.

Деревья уже окрасились первой зеленью, но все еще не закрывают обзор на ворота и слегка извивающуюся центральную аллею.

Его по-прежнему нет.

С таким настроем не то что победить, даже на паркет бы изловчиться выйти, как сказал бы наш тренер Михалыч.

Если все же опоздаем - он церемониться в выражениях не станет. В этом они с мамой похожи. И, как же я не люблю оказываться в эпицентре чужого недовольства.

Поэтому и проживаю свои дни как послушная пай девочка.

Поэтому и стараюсь изо всех сил, выжимая из себя все соки на тренировках.

Поэтому обреченно и встаю со скамьи, чтобы отправиться на соревнования, в то время как хочется послать всех и все к черту.

До здания, куда сегодня съезжаются бальники области, около получаса пешком. Подхожу вовремя, но пришлось немного запыхаться от быстрой ходьбы.

Дрогнувшей рукой тяну на себя тяжелую резную дверь, преодолевая сопротивление упрямой пружины, и быстро иду по коридору. Здесь многолюдно и очень шумно. Вглядываюсь, во встречные лица, может Женька уже здесь, но все зря. Вот же! А если он опоздает?

А если мы не сможем выступить как нужно?

Ох, я так нервничаю, что накручиваю себя все больше и больше. Поджилки трясутся. Как я не старалась поймать релакс в парке – это уже не помогает.

Если бы! Боги, умоляю, пусть он будет вовремя!

Сердце итак колотится как бешеное от волнения, а на глаза наворачиваются непрошеные слезы, грозя испортить макияж.

-Никуся, привееетик! – в меня врезается Катька, довольная такая, сияющая.

Она уже переоделась, ее прическа и мейк безупречны, а уверенность непоколебима.

Как ей удается так безмятежно улыбаться, словно нам предстоит долгожданная школьная вечеринка, а не турнир, где «выживут не все». Всегда поражалась этому ее умению сохранять стойкость.

Мне иногда кажется останься она на улице одинокая и босая, под проливным дождем, выброшенная из дома, без зонта и денег, забытая всеми – ее улыбка не дрогнула бы.