Харн Остров отчаяния

Глава 9.

   Встал засветло, натянул сыромятную куртку, взял в руки копье, повессил на пояс мачетэ и отправился на поиски оставшейся твари. Это должна была быть особь поемньше, детеныш той парочки что я укокошил, но недооценивать ее не стоит, еще свежи в памяти воспоминания о том, как эти твари рвали моих друзей.

   Около полу часа пути и вот я у того места, где встретил двух яжеро-пантер, теперь нужно быть вдвойне осторожнее, мало ли где засела третья. Медленно пробираюсь между деревьями, путь мой лежит на юг, к тому месту где мы с парнями разбили лагерь, если не нарвусь на тварь, то может быть найду остатки друзей, похороню по людски.

   Медленные и монотонные движения по утреннему лесу, стараясь не шуметь, шелест листьев на деревьях, уханье птиц в вышине, потрескивание деревьев, колышущихся на ветру. Шипяще-рычащий звук вырывает меня из задумчивости, как я ни старался быть на чеку, а мысли о прошлом отвлекли меня и я не заметил тварь, что притаилась за кустом и провожает меня своими желтыми глазищами.

   Резкий рывок твари ко мне, я выставляю перед собой копье. Тварь бросается мне в ноги, размером тварь чуть выше моего колена, я встречаю ее тычком копья, но оно соскальзывает по черепу лишь рассекая шкуру от левого глаза до уха, открытая пасть уже готова схватить меня за выставленную вперед правую ногу. Но я специально так сделал, перенес вес тела на левую и быстро убрал ногу от уже захлопывающейся пасти и в тот же момент рублю тварь по черепу выхваченным мачетэ, копье было выпущено из рук в тот момент как наконечник чиркнул о череп.

    В тот момент когда я убирал правую ногу, мой корпус начал разворот и рука, с выхваченным мачетэ, набрала приличную скорость. Мощный удар не смог пробить черепную кость, за то сорвал шкуру от макушки до носа и теперь тварь заливалась кровью и дико завывала. После рывка она быстро развернулась и хотела прыгнуть на меня вновь, но я уже сам прыгнул на нее с зажатым в обе руки клинком. Я упал ей на голову грудью, а клинок вошел между ребер в спине и вышел через грудину, но это не убило тварь, та рванулась из стороны в сторону и отшвырнула меня, но в процессе разворотила рану еще больше, а потому, когда я отлетел в сторону и обернулся, увидел как тварь падает обессиленно. Сердце бешенно колотится об ребра, в висках пульсирует кровь, руки трясутся от напряжения, но я жив, а тварь нет.

   Повторяю все то, что проделывал ранеее, разрубаю тварь на части и переношу к хижине, разделываю и снимаю шкуру, шкуры замачиваю, а остатки затаскиваю в чашу дерева, а сам забираюсь на самый верх, в поисках того бутона, который видел во время глюка.

   Бутон нашелся на том самом месте, где я видел его в своем глюке, на самой высокой ветви, он смотрел вертикально вверх и напоминал нераскрывшийся цветок тюльпана или кувшинку что ли, зеленый и, с виду, очень твердый. Пока я забирался наверх устал прилично, да и захотелось сомотреться с высоты. Я засмотрелся на красоты окружающие исполина и хотя он был всего на пару десятков метров выше всех остальных деревьев, это не позволило мне рассмотреть что творится на плато на востоке. До бутона я не дотягивался метров пять, он располагался на отдельном стебле, как буд-то специально выросшем именно для него, хотя скорее всего так и есть, я стоял чуть ниже и держался за этот стебель. Вдруг стебель начал ощутимо теплеть, а затем я увидел как у бутона запульсировали жилки оранжево-красным цветом, жилки оплетали бутон как вены на руках бодибилдера.

    Не нужно быть мудрецом что бы сложить дважды два, ошметки ящеро-пантеры были усвоены деревом и питательные вещества переданы бутону, мне показалось даже что бутон немного увеличился. Я спустился вниз и пообедал, замесил глину, промыл и оставил отстаиваться, нужно сделать еще одну кастрюлю, а то предыдущая потрескалась.  

   Было около полудня и потому я решил вернуться к месту схватки и все там осмотреть. Ничего интересного найти не удалось, а потому я продолжил двигаться на юг пока не дошел до первого лагеря. От друзей не осталось ничего кроме разорванных тряпок, за эти две недели их кости растащили или съели звери, поэтому я собрал тряпье, вырыл ямку под деревом, у которого стоял шалаш, и закопал их там, а на дереве с помощью мачетэ вырубил крест. Покойтесь с миром парни, Артур, Витя, Николай, Господи, храни их души.

   Я пошел дальше на юг, прошел по всем местам где был с парнями, вспомнился смех Коли, придирки Витька, бубнеж Артура. Отправился на побережье, прошел вдоль моря в поисках прошлого. Дошел примерно до того места, где меня выбросило на берег, прошел немного дальше, осмотрелся, вернулся обратно. В груди защемило. Я вернулся в хижину, начинало темнеть. Разжег костер, печь в хижине, ночи пусть и не холодные, но и не жаркие как днем, а за это время я адаптировался и теперь ночи стали казаться прохладными. Залез на топчан, накрылся папоротником и уснул.

   Просыпаться не хотелось. Твари мертвы, парни отмщены, я жив, что делать дальше? Аппатия накатила, даже есть не хотелось. Сходил в лес и принес веток, обошел силки и притащил двух крысоморд, выпотрошил, разделал, снял шкурки, потроха в дерево, мясо в кастрюлю, туда же несколько корешков, пару сушеных грибочков, немножко ягод, шкурки в чан с водой.

   Супчик сварился, я перекусил и занялся шкурами. Затем глиной, потом выжигал уголь. Так прошел еще день, а заним следующий и следующий, и следующий. 

                                                                                       * * *