Хатшепсут

Хатшепсут

Словарь:

Хатасу (Хатшепсут), тронное имя: Мааткара.

Джехутимес (Тутмос III), тронное имя: Менхеперра.

Джети – царский советник (визирь).

Но-Амон – Фивы, столица Египта Нового царства.

Та-Кем – самоназвание Древнего Египта.

Мен-Фе – Мемфис, столица Египта Древнего царства.

Хека – наследник, принц, родственник царя.

Хатасу стояла у окна и смотрела на площадь перед дворцом. Она ждала. Ждала уже несколько дней, с того самого момента, как ее верные соглядатаи доложили о развернутом лагере армии Джехутимеса близ первой столицы Та-Кем – Мен-Фе. Она взглянула на сиявшее в зените солнце, на белые обелиски и отбрасываемые ими резкие короткие тени. Она ждала этой встречи со свои пасынком целых три года, ждала... и боялась.

– О, Великий Владыка Обеих Земель! – выкрикнул вбежавший в покои слуга и пал ниц в ожидании царственного жеста говорить дальше.

– Что тебе? – тяжело произнесла Хатасу и, не оборачиваясь, движением руки разрешила потревожить свое величественное одиночество.

– Великий Хека Джехутимес вернулся.

– Где он? – женщина вцепилась пальцами в подоконник, вглядываясь в даль, слепившую глаза небесной синевой.

– Входит во главе армии в Но-Амон, – торжественно провозгласил слуга. – Великий Хека вернулся с победой и богатой добычей.

Хатасу облегченно вздохнула: он будет в хорошем настроении, а, значит, сможет спокойно выслушать ее.  

Под оглушительный грохот военных барабанов армия-завоевательница медленно двигалась по улицам столицы.  Жители стояли на крышах домов, теснились на дороге, прижимаясь к стенам, и приветствовали криками бесстрашных воинов. Вслед за священной ладьей Амона, возглавлявшей шествие, на колеснице, запряженной четверкой лошадей из конюшен побежденного царя, ехал Хека Джехутимес. Он улыбался, несмотря на усталость после многодневного перехода от Мен-Фе. Отерев со лба пот и поправив синюю боевую корону, Джехутимес провел рукой по щекам, заросшим редкой бородой. Все его мысли были лишь о том, чтобы расслабиться в горячей ванне и побриться. За три года скитаний по чужим землям он стал похож на дикаря-ливийца, что приводило его в неописуемое бешенство. Он мог спокойно выносить жажду, холод, сон на камнях и грызущую мошкару, но терпеть растительность на затылке и щеках было выше его сил. В такие дни он ненавидел даже свое отражение в воде и прятал походное зеркало на дно короба с одеждой.

Добравшись до дворца, мужчина спрыгнул с колесницы и зашел внутрь. Его воины под предводительством военачальников продолжили свой путь до казарм на окраине города. Там в течение нескольких дней они будут делить свою часть военных трофеев и получать плату за верную службу.

Джехутимес в нетерпении бродил по своим покоям, ожидая, когда слуги приготовят для него долгожданную ванну. Юная служанка кружилась вокруг него, протягивая небольшую шкатулку, куда он складывал снятые золотые браслеты и кольца с резными скарабеями.

– Где Нофрет? – спросил он, резко остановившись, и оглядел девушку с головы до ног.  

– Я не знаю ее, – та виновато опустила голову.

– Опять она всех отправила по домам, – проворчал мужчина, возмущенный наглостью мачехи, еще раз пристально посмотрел на служанку и надел ей на палец последнее кольцо. – Ты красивая. Вернешь после захода солнца.

Девушка склонила голову еще ниже, пряча за длинными волосами заалевшие щеки.

Двери распахнулись, и в покои вошла Владыка Обеих Земель Мааткара. Джехутимес вздрогнул от неожиданности, но, взяв себя в руки, царственно повернулся к мачехе. Она оценивающе посмотрела на своего пасынка, давно ставшего взрослым мужчиной. Последние десять лет она и недели не давала провести ему во дворце, отправляя из похода в поход. В свою очередь Джехутимес пристально изучал жену своего покойного отца. Хатасу было уже под пятьдесят. Она изрядно пополнела за эти три года, но все также была выше него на полголовы, обилие косметики на лице было призвано скрыть следы тяжелой болезни, а трость, на которую женщина опиралась при ходьбе, придавала еще больше величия. Нехотя, Хека поклонился в знак почтения.

– Оставьте нас! – приказала она слугам, которые поспешно удалились из покоев.  

– Зачем ты пришла? – в голосе Джехутимеса прогремели ноты раздражения. – Завтра я сам предстал бы пред тобой с дарами и отчетом о походе.

– Захотела увидеть тебя, – спокойно ответила Хатасу.

Джехутимес лишь усмехнулся в ответ: значит, она уже решила, в какую сторону пошлет через несколько дней. Он вернулся с севера – остается лишь путь на юг. А, может, на запад, в бесконечную пустыню, где скитались племена беспощадных кочевников?

– Я жду тебя с рассветом в своих покоях, – произнесла женщина, повернулась к двери и шепотом добавила, – не опаздывай. Я этого не люблю.

Она ушла, оставляя пасынка теряться в догадках. Вся эта таинственность никак не укладывалась в голове Джехутимеса. Хека стерпел бы любые порывы ее гнева, но такая обходительность мачехи выбила его из привычной колеи. Он с неохотой поел, хотя был голоден и на стол принесли его любимые блюда. Желанный ритуал купания также не принес душевного спокойствия. Даже красивая девушка в его постели не смогла отвлечь от роя мыслей, порожденных всего несколькими словами женщины-царя. Он лежал, смотрел в потолок, и, не обращая внимания на нежные прикосновения и поцелуи, думал: как ей, далеко не красавице, с орлиным носом, на мужской манер остриженными полуседыми волосами, с трудом передвигавшейся по дворцу, удавалось всего несколькими словами держать мужчин в напряжении и подчинять себе. Что эта странная женщина хотела от него ранним утром? К чему такая секретность? Он раздраженно выдохнул, жестом прогнал служанку, отвернулся к стене. Нофрет отвлекла бы его, но ее не было, как и других, хоть раз деливших с ним постель. Хатасу выселяла всех его любимиц, будь то служанка, наложница или даже рабыня, стоило ему уйти в очередной поход. Она считала их недостойными прикасаться к своему пасынку. В походах женщин было хоть отбавляй, но Джехутимес предпочитал проводить бурные ночи во дворце подальше от посторонних глаз и ушей, нежели в походной палатке. Внушенный мачехой образ идеального полководца, всегда подающего пример своим воинам, никогда не отпускал его, как и брезгливость к пленницам. Мужчина смутно догадывался, что все красавицы, которых он видел сегодня во дворце, оказались в его покоях не случайно. За этим стояла она, всегда следившая за ним и оберегавшая от легкомысленных связей.