Хидэ. Человек который всегда смеялся.

Эпиграф: «Я не сумасшедший, я здравомыслящий в этом сумасшедшем мире!» - Джеймс Дуглас Моррисон.

Каждый раз ты совершаешь маленькое самоубийство. Каждый вечер идешь против бессмертия и пытаешься заглушить голос внутри тебя. Каждый раз ты отправляешься в новое путешествие по мирам неведомым ранее. Краски становятся ярче, люди приветливее, мир не таким скучным и невыносимым для твоего хрупкого сердца... И ты забываешь всю боль, которую тебе причинили люди, любовь, мир, самые близкие ведь причиняют нам больше всего боли. Своими спонтанными и не осознанными поступками. Иногда душа проситься в небо, но боль не дает взлететь. Она держит. И эти невидимые кандалы казалось бы, не снять. Тогда ты идешь в бар и заливаешь старые ноющие раны сакэ, виски, текила…что там еще? Насколько меня хватит сегодня? Чтобы забыться, чтобы уснуть, чтобы взлететь. Они не дают мне покоя.

- Я дописал песню, интересно смогу ли дописать саундтрек собственной жизни также достойно? Вокруг столько предательства, и скрытых мотивов, что казалось золото уже не отличить от дешевой побрякушки купленной на рынке из рук. Все так запуталось. Иногда кажется что я в паутине. Весь опутан сетями. « -Хидэ, а то…а это….» Они не видят меня настоящего. Я грущу, а им все равно. Часто люди лишь делают видимость, но видно, что на самом деле не хотят тебе помочь, они лишь тешат свое самолюбие. А что если я лишь игрушка для них? Стану старше, появятся морщины, не смогу так яро прыгать по сцене, показывать им весь этот набор из экстравагантных штучек. И что же? Что далее? Они скажут : Хидэ - сломался, постарел, Хидэ уже не тот. Боюсь, что с таким бешеным ритмом меня врядли хватит надолго. Меня врядли хватит. Меня…не… а я ведь живой, я не робот….Я - ЖИВОЙ!

Панцырь износился. И это моя скрытая проблема. Послать все к черту? Но я ведь так люблю музыку, люблю светить для них, люблю это лицедейство, которое рискует мне надоесть. Но, но…я все больше боюсь. Страх маленького мальчика, остался во мне. Мне 13, меня никто не понимает, потому что я отличаюсь от них, я полный, я ненавижу свое тело, я отрицаю себя. Мир красивым, мир тем, кто худощав, смазлив, высок, лицемерен.

Сейчас мне 31. Я такой тощий, если брать меня подростка и сравнить, я яркий, дерзкий, я показываю пример, я возвышаю, я рву на части, я меняю, черт побери , этот мир. Полная собственная противоположность. Но что дальше?

А что, что если они по – прежнему , ненавидят меня. Да, я часто задираюсь, но я просто хочу вытащить их из их укрытий, встряхнуть, докопаться до настоящих. Мой брат Хироши , тоже не понимает этого. «Жизнь - шутка»– сказал Джим Моррисон, и был абсолютно прав. Как часто ты пытаешься сказать людям правду, открыть краешек самого сокровенного - своей души, а они просто предают тебя, или даже не слышат. Или шутят. Да, я тоже улыбаюсь, смеюсь, часто искренне, а еще чаще, чтобы просто скрыть свою боль, свою обреченность.

Хидэ подошел к окну своего номера и закурил, смотря на огни города. Мысленно сказал себе – «пора отдохнуть от мыслей»….и направился в ближайший бар за дозой сакэ. – Ха, к черту все! Я лишь игрушка у них в руках, я не помню, когда последний раз нормально спал. Это безумие. Но мы…мы управляем, или нами управляют? И где сейчас все, мои фаны, мой брат, Йошики…когда мне так плохо. Внутри будто что - то сломалось, отмерла еще одна часть моего раненого сердца. И вы ей наелись. Досыта? Еще одна песня, это еще очередной кусок моего сердца. Вы знали, питаетесь кровью мертвого сердца? Мелодия. Еще песня, еще одна песня…чтобы выпустить пыл. Музыка как мое обезболивающее. Маска, за которой скрывается боль, тело ищущее тепло. Но зарывающееся все глубже в землю.

Было 21-00. Как хорошо, что бар работает круглосуточно, можно оттянуться.

Хидэ одетый в серый, ничем не примечательный спортивный костюм, черные очки и красную футболку уселся за барную стойку. Рой мыслей - не давал ему покоя. Казалось голова сейчас расколится. На носу - запись нового сольного альбома, а он так и не успел отдохнуть. Я все люблю, и все меня чертовски достало. Я люблю музыку и ненавижу. Люблю женщин и презираю их. Все спуталось. Я превратился в комок нервов.

- Дружище,налей мне сакэ, да побольше. Меня все достало.

- Да, конечно.Побольше это сколько?

- Да черт, побери тебя. Всю бутылку давай.

Бармен с ошарашенным лицом протянул бокал для виски и бутылку сакэ, Хидэ расплатился.

- ЭЭЭ,я что лошадь по - твоему? Давай нормальную посуду.

- Бармен трусящимися руками, уже распознав в посетителе известного музыканта выставил все по одному : мартинку, стопку, бокал.

- Хидэ рассмеялся. Да ладно. Я пошутил, прости. Надеюсь я надерусь так, что улечу отсюда, ненадолго. Еще столько нужно сделать ,а я так боюсь не успеть, опять эти мысли. Они убьют меня когда нибудь.

И отгоняя свои сумрачные ожидания принялся выпивать.

Выпив почти полбутылки, и выкурив полпачки сигарет он уставился на бармена.

- Ээ..друг,погоди - ка…дай-ка пива еще, мне домой надо бы…доползти.

Звонила Рика, я обедал как - то с ней. Хм…Хидэ перезвонил и спросил, что надо.

- Прости, ты не занят побеспокоилась девушка?

- Занят - Хидэ не любил общаться с девушками в нетрезвом виде.

- Мм..я слышу музыку, ты в баре?

- Да, черт ну почему я не умею врать?!

- Я приеду, мне очень надо…можно?

- Ну, я не в лучшем виде…

- То есть, нет?

- Приезжай - сам того не ожидая сказал Хидэ. Черт, но мне ведь и правда нужно развеяться.