Химера. Не верь глазам своим.

Химера. Не верь глазам своим.

Генерал Соловьев прикрыл глаза. Совещание окончено. Во рту – горечь сигарет и кислое кофейное послевкусие. Адский коктейль несколько суток стучит молоточками в напряженных, переполненных кровью сосудах. Дома он не появлялся со дня высадки на поверхность. Уютный свет ламп в гостиной, мурлыканье телевизора, запах домашней выпечки и гиацинтов стали такими далекими, что мужчина перестал верить в их реальность. В нее превратились сквозняки кабинетов центра управления полетами, гул компьютеров, беспокойный жар их высокотехнологичных корпусов, да спартанский диван в прокуренном кабинете, где Илье Викторовичу иногда удавалось вздремнуть пару часов в сутки.

Он был опустошен. Иссушен и выпит этим проектом. «С восьми до десяти – подвиг». Будни барона Мюнхгаузена.

- Анисенко! Значит так: все фото, видеозаписи и документы по «Переезду» изъять из обращения, наложить гриф «Совершенно секретно». С сегодняшнего дня проект называется «Химера». Ясно?

- Так точно, но…

- Что еще за «но»? – Соловьев окинул майора тяжелым взглядом воспаленных глаз так, словно это он был виновником трагедии.

- А… тот «кусок пирога», что для журналистов, - тоже закрывать? Шум ведь поднимется, товарищ генерал!

- Всё закрывать, Анисенко. Всё, я сказал. Зарубежные коллеги сделают то же самое. Отбой. Всем спать.

Озадаченный майор ушел выполнять приказ. Соловьев снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула. Ослабил ворот несвежей рубашки. Он физически ощущал, как свинцовая усталость радиоактивным грузом давит на плечи. Ресурс на нуле. Кожаная поверхность привычно скрипнула, генерал положил голову на жесткую подушку, укрылся коротким кургузым пледом (как ни вертись, а ноги все равно голые) и забылся спасительным сном.

***

Великий и ужасный Йелоустон взорвется через сто пятьдесят лет. Так говорили и полвека назад. Старая сказочка. Но на этот раз все серьезно: работающие в кальдере геофизики не просчитались. Остается лишь молить Бога, чтобы извержение не началось раньше.

Что же – конец человечеству? Страшный мир постапокалипсиса, каннибализм и вырождение? Нет! По счастливому стечению обстоятельств, именно сейчас химики синтезировали реагент SMA-407. Благодаря ему идея терраформирования планет из фантастических романов осторожно заглянула в реальную жизнь.

С новым реактивом освоение Марса стало технически осуществимо в разумные сроки. Если раньше на создание атмосферы должна была уйти пара веков, то с реагентом заводы по выработке парниковых газов могли справиться лет за тридцать. Вперед, в новый дом! Остановите Землю – я сойду.

Межнациональная Организация по Сохранению Человечества объявила о запуске проекта «Переезд». Через тридцать лет первые шесть человек должны были отправиться на Марс с билетом в один конец.

От добровольцев не было отбоя. Но человечество не имело права на риск. Поэтому в строгой секретности на заполярном канадском острове «в пробирках» специально растили «марсиан». Именно они должны были отправиться в первую экспедицию. Биологические родители - ничего не подозревающие доноры. Мамами и папами стали учителя, а братьями и сестрами – другие воспитанники. Над ними колдовали генные инженеры, увеличивая способность к регенерации и другие не предусмотренные природой навыки.

Пришло время, и из сорока пяти взрослых учеников выбрали шесть. Каждый – эксперт в своей области и хороший специалист в смежных науках. Уравновешенные, стрессоустойчивые, прошедшие тьму тренингов и тестов по совместимости. Молодые и физически здоровые. Ничто не держало на Земле тех, кто был рожден для высокой миссии.

Правда, один стоял особняком. Единственный, кто знал своих родителей и был рожден естественным образом: сын одержимого Марсом миллиардера. В тот год, когда появились на свет «дети миссии», его жена родила близнецов, похожих друг на друга, как две капли воды.  Эксцентричный фаталист решил, что мироздание требует жертвы. Маркос остался в родительском доме, а Локис отправился на секретную базу.

***

- Не спишь? -  тихо, как молодая рысь, Агата подошла к кровати Гули Камаловой и заглянула в лицо. Та молчала, но подрагивающие ресницы выдали с головой.

Агата Савар – одна из лучших учениц «марсианской школы». Нежная и женственная, она ждала экспедиции, как романтического путешествия. «Наконец-то Локис будет только мой! Словно библейские Адам и Ева». Девушка не всегда отдавала себе отчет в том, что сильно ревновала любимого к семье: родителям и брату-близнецу, с которым его связывала настоящая дружба.

- Гульчик, ау! Не притворяйся, пожалуйста. Поговори со мной.

Та широко зевнула, и из раскосых глаз выкатилось по слезинке.

- Спи, давай. Завтра такой день! Не бойся. Мы до того перезанимались на тренажерах, что в полете не почувствуем ничего нового.

- Говори тише. Сейчас Лариска проснется и будет нотации читать про сбой биоритмов. Гляди, спит, как сурок. Вот где выдержка! Аж завидно!

Потапова – главный доктор миссии – сладко спала. Брови даже во сне были серьезно нахмурены. Здоровый образ жизни прежде всего! – вот ее девиз для себя и подопечных.

Агата приблизилась к Гуле, и та почувствовала кожей тепло дыхания. Глаза бегали по лицу подруги, стараясь не упустить ни одной мимолетной эмоции.

- Ты только представь, что завтра в это время мы уже будем за пределами орбиты Земли! Как подумаю об этом – озноб по коже.

Камалова отвела глаза. Пытаясь уснуть, она размышляла о том же.

- Больше всего на свете на этой голой планете я буду скучать по своим «растюшкам». – Так молодой биолог называла свои любимые цветы и деревья, за которыми наблюдала и ухаживала. Савар в ответ звонко засмеялась и, спохватившись, прикрыла рот рукой.