Холодная корона

Глава I. Король умер

Замок Камнедержец, Сентира

Оказывается, даже самый бездеятельный и мягкотелый король приносит немало пользы своим существованием. При жизни Анверда Акенора от него было не больше пользы, чем от двух его собак, хотя даже они помогали в охоте. Но спустя четыре часа после смерти короля двор погрузился в панику, словно без него совершенно невозможно было обойтись.

Женщины под окнами рыдали так громко, что заглушали даже внутренний голос Элбера Фелкара. Он мог бы уйти из тронного зала и поискать тихое место для раздумий, но знал, что сейчас голосят везде: и в замке, и за его пределами. А вот возможность посидеть во главе Стола совещаний с бокалом вина в руке выпала Элберу в первый и, наверное, в последний раз. Он думал. Лицо королевского советника оставалось бесстрастным, но то, как нервно его пальцы вертели ножку бокала, выдавало напряжённость. Он был встревожен. Был ли у Элбера план на случай смерти короля? Разумеется, был. У него всегда был план, иначе он не получил бы звание старшего королевского советника в таком юном возрасте. Однако теперь план сводился к тому, чтобы остаться на стороне силы, и его сложно было назвать надёжным. Кого теперь считать силой? Вчера силой был король, а если точнее – сам Фелкар, направлявший Анверда и принимавший все решения за него. А сегодня?

Дверь скрипнула; в зале показался Равек, мальчишка-прислужник. Кривенькой походкой он приблизился к советнику и склонился, чтобы долить вина в опустевший бокал.

– Сейчас войдёт Лиссия, – прошептал мальчик, наклоняя бутылку. Фелкар коротко кивнул, мальчик отстранился и поспешил уйти. Едва Равек проскочил в проём и скрылся в глубине коридора, дверь снова открылась.

В зал совещаний зал вплыла, подбирая юбки впервые надетого траурного платья, настоящая кукла. Даже сейчас, нервная и с блестящей от пота кожей, она казалась неживой: уж слишком хрупок был её стан, уж слишком точёными были черты её лица. Фарфоровая леди не скрывала своего беспокойства, в отличие от советника. Но в глазах её читалась вовсе не боль утраты близкого человека: то была решимость броситься в бой и взять своё, пусть она пока далека от победы. Элбер привстал, встречая принцессу. Он подумал, что сейчас Лиссия возмутится и заставит его уйти с королевского места, но та лишь села рядом с ним, по правую руку. Там, где обычно сидел сам Элбер.

– Ваши глаза сухи, миледи, – едва заметно усмехнулся Фелкар, – вижу, вам намного лучше. Вы пришли разделить со мной ужин? Тогда я велю стольнику прислать две порции...

– Замолчи, – Лиссия прервала его, сверкнув глазами. – Ты винишь меня в чёрствости, когда сам пьёшь вино на месте покойного короля?

– Пожалуй, – Элбер поставил бокал на стол и поднял взгляд на Лиссию. – А почему вы пришли без охраны? Учитывая положение вещей, вам не стоило бы говорить со мной наедине.

Лиссия нервно улыбнулась; Элбер заметил, как подрагивает её веко.

– Я знаю тебя, ты дальновиден. Уж точно не настолько глуп, чтобы убить меня в зале совещаний. Я пришла поговорить с тобой. И я хочу услышать чёткий ответ, а не то, что обычно слышат от тебя люди.

Элбер знал, о чём она хочет поговорить. У него было достаточно времени, чтобы обдумать этот разговор и выработать тактику, но он этого не сделал просто потому, что знал: Лиссия умна. Вряд ли так умна, как он сам: ей всего шестнадцать, она ещё не видела жизни. Но ложь она чует прекрасно. Впрочем, будет ли он лгать?

– Говорите, миледи.

Она подняла на него яркие карие глаза и спросила:

– Кому ты служишь, Элбер Фелкар?

Советник улыбнулся:

– Я служу Арбору, миледи, и своему королю. Разве вы не знаете об этом?

– Ты прекрасно знаешь, о чём я. Король мёртв; судьба Арбора тебе безразлична, как, впрочем, любая другая, кроме твоей собственной. Однако я спрошу ещё раз: кому ты служишь теперь?

Элбер молчал. Он знал, что любой ответ разозлит принцессу, хотя она и так уже была вне себя. Оставалось только занять нейтральную позицию и освободиться от ответственности.

– Мой король оставил завещание, – начал Элбер, – в котором он указал вас как единственную наследницу его земель и его титулов. Я повинуюсь его воле.

Лиссия вскочила из-за стола так резко, что стул, на котором она сидела, с грохотом повалился на пол. И откуда столько стремительности в её хрупком теле? Упершись обеими руками в дерево стола, она склонилась над советником так низко, что мужчина почувствовал её дыхание.

– Ты знаешь, что Грассел или Одор могут в любой момент заявить свои права на трон, сказав, что их кровь чище моей. И они будут правы. Вот что я хочу знать: будешь ли ты по-прежнему повиноваться воле короля, когда это случится? На чьей ты стороне на самом деле?

– Хотите вы признавать это или нет, – спокойно ответил Элбер, остановив взгляд на темной жидкости в бокале, – но ваши шансы на трон выше, чем у обоих бастардов вместе взятых. Вы не кровная родственница короля, но его племянница. И народ любит вас, помня всё, что ваша тётя сделала для него при жизни.

– Моя тётя – не я, – вздохнула Лиссия, отстраняясь от советника и устало опускаясь на другой стул. – И в моих жилах не течёт кровь Акеноров.