Холодно не будет

Глава 1

Даша
Под ногами беспощадно хрустел смятый снег, подсвеченный жёлтым рассеянным светом фонарей. Я медленно шла по дороге, рассматривая проезжающие мимо машины разных калибров и цветов. Какие-то ехали быстро, стремительно проносились мимо, разрезая стену из снега, какие-то медленно и устало врезали в эту стену, они напоминали мне меня, наверняка внутри сидели такие же уставшие люди.
Носками ботинок собирала снег, не обращая на него никакого внимания. Эта рабочая смена выдалась тяжелой, наверное, потому, что она была последней в этом году.
Взглянула на экран телефона, который в очередной раз указал мне на мою беспомощность перед временем и этой жизнью.
«21:23»
Спросите какого числа?
31 декабря.
Тяжёлый и отчаянный вздох сорвался с губ. Не думала, что не захочу идти домой когда-то. Сегодня я туда совсем не хотела. В Новогоднюю ночь никто не ждал меня дома, у меня не было приготовленных салатов, запечённой по традиции курице в духовке. У меня ничего не было. Я чувствовала себя одинокой и разбитой.
Дома меня ждала тишина. Здесь на улице я была не одинока. Меня окружал шум шин, хруст снега, сигналы машин, глухое роптание людей, спешащих домой, в руках у них висели пакеты с хлебом, что заставило меня улыбнуться. Кто-то всё же торопится домой. Кого-то ждут.
Автоматически вышла на дорогу, не смотря по сторонам, уже год я ходила тем же маршрутом, и прекрасно помнила, где находился пешеходный переход, поэтому мне не нужно было смотреть под ноги, чтоб убедиться в его существовании.
Почему такое настроение сегодня? Иногда смены в клубе бывают куда тяжелее, чем сегодняшняя, так почему у меня сегодня такое паршивое настр…
Визг шин со стороны оглушил меня, я резко повернула голову и зажмурилась, в глаза ударил яркий свет, будто машина была уже перед моим лицом. Перед глазами полетели воспоминания из собственной жизни. Вот я сижу на руках у отца, вот танцую на выпускном в своём голубом платьице, которое к концу этого вечера покрылось бардовыми пятнами, отстирать их не получилось, кровь тогда запеклась…Вот я сижу в больнице и прячу слёзы под ладонями, вот в полицейском участке…
Сердце остановилось. Умереть 31 декабря…
Стоп! А почему я до сих пор не умерла?
Приоткрыла глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то. Дверца машины открылась и оттуда резво вылетел мощный мужской силуэт. В темноте было плохо видно, что у него на лице, как он выглядел и вообще… Прищурилась, смотря на него. Не нужно быть очень догадливой, чтобы знать, что будет дальше. Опустила голову от отчаяния.
- Дура! Ты зачем на дорогу вышла! Ты не видишь, где находится пешеходный переход?! – грубый и взбешённый мужской баритон буквально бил меня громкими фразами.
Такой приятный голос, я где-то его уже слышала…
Подняла голову, по очереди исследуя тело оратора. Чёрное пальто скрывало широкую грудь, разведённые плечи строго сидели поверх её, раскрытое пальто открывало обзор на золотые пуговицы, которые ярко сверкали в свете машинных фар.
- Оглохла что ли?! – наглые руки схватили меня за локти, и резко встряхнули, заставляя поднять голову и наконец столкнуться с разъярёнными глазами, но как только наши глаза встретились в глазах напротив я не увидела злости, в них был испуг. - Даша…? - я наконец пришла в себя, и тут же захотела вернуться обратно в прострацию.
Эти глаза…голос…
Глазами забегала по знакомым чертам лица. Подбородок, напоминающий квадрат, полные бледно-розовые покусанные губы, жестокие скулы, щетина… Глаза – два омута, неизбежный Бермудский треугольник, в котором я была кораблём без шансов на выживание.
- Дарья Сергеевна? – повторил он, прочистив горло. Руки его ослабили хватку.
- Егор Алексеевич…? – прошептала немыми губами, цепляясь за до боли знакомые глаза.
- Почему под колёса бросаешься? За старое взялась?! – обеспокоенно его глаза вглядывались в мои, искали что-то, бегали, как неустанный маятник.
- Нет…это…я… - сжала ладони в кулаки, и сделала шаг назад, робко воткнув взгляд в заледеневший асфальт. – Я задумалась и пропустила пешеходный переход, - выдохнула и нашла в себе силы снова посмотреть на него.
Он по-прежнему прекрасен. Солидный и аккуратный.
«Прохоров Егор Алексеевич – прокурор города, 28 лет».
Огромной пятернёй нервно поправил непослушный волосы, выглядевшие при ночном освещении ещё темнее.
- Давно не видела вас… - сглотнула обиду и слёзы, продолжая смотреть на него, и впитывать каждую секунду, пока его глаза наблюдали за мной.
- И я… Как ты? – я усмехнулась. Это совсем не то, что он мог сказать мне после всего, что произошло три года назад.
От воспоминаний заболело сердце.
- Хорошо…? – неуверенно спросила у него. Я должна чувствовать себя хорошо? Да?
- Садись в машину. Я тебя подброшу, - недоверчиво смотрела на него, но он лишь закатил глаза и устало подтолкнул меня к машине. – Я опаздываю. У меня ещё есть незаконченное дело. Ты не торопишься? – я отрицательно помотала головой. – Тогда заедем в одно место, а потом я отвезу тебя куда скажешь, - я залезла в салон дорогой машины. Всё у него было по вкусу, всё аккуратно, одежда его всегда была чистой и выглаженной. Педант.
Он сел на водительское кресло и посмотрел на меня. В глазах его мелькнула печаль. Я уверена, что я не перепутала её с чем-то другим. Разочарование.
- День не удался? – усмехнувшись спросила я.
Уголок его губ приподнялся вверх, открывая моему взгляду знакомую ямочку. Я не могла отвести от него глаз. Он не изменился. Божественно красив, но уже не так самоуверен.
- Можно и так сказать. Не удался год, - улыбка опять пропала с его лица, и нахмурившись он нажал на газ.
- Понимаю, - устало выдохнула в ответ, будто и не было ночей, когда я плакала по этому человеку. Да имела ли я право плакать по нему?
Всю жизнь я училась. Учителя хвалили мои успехи, родители гордились мной, друзья завидовали, но выпускной перевернул мою жизнь с ног на голову. В тот день я не чувствовала себя счастливой, я не хотела идти, как будто знала, что ничего хорошего меня не ждёт.
Программа прошла, было уже поздно, девчонки уговорили меня остаться и встретить со всеми рассвет. Сначала мы танцевали, долго танцевали, девчонки выпивали, как и пацаны. Клятвы того, что через год на этом самом месте мы все встретимся снова. Ругань переливалась в задорный хохот, и вот Твардовский решил позвать меня танцевать медленный танец.
Я была безумно влюблена в него с пятого класса, обрадовалась тогда, как дурочка, улыбалась, танцевала, а после танца пошла в туалет, привести себя в порядок. Больше ничего не помню. Помню удар по затылку…сильный…и темнота.
Не знаю как я пришла в себя, сколько было времени. Тело болело и ныло. Увидев кровь на руках, я громко закричала, но не услышала собственного крика.
Прохоров тогда вёл дело о моём избиении. Бесконечные обследования в больнице, долгая реабилитация, долгое восстановление, колено раздробилось, его собрали по кусочкам, это было настоящее чудо.
Когда я вышла из больницы, долго передвигалась с помощью костылей, но мне это было не сильной помехой благодаря этому человеку. Он возил меня на свои допросы сам, и отвозил домой, доставляя до кровати.
Всё же нашёл он тогда тех, кто изувечил меня. Это были подружки Твардовского, якобы приревновали меня к «красавчику» школы. Он добился того, чтоб их посадили за нанесение тяжких телесных, добился моей операции на колено. Я тогда часто слышала от врачей, что не смогу ходить на одну ногу, но он пообещал мне тогда, что сделает всё, чтоб я могла полноценно жить.
Не знаю, как ему удалось добиться этой операции, но меня прооперировали. Как только я открыла глаза от наркоза, первое о чём я спросила: «Где Егор Алексеевич?», но никто не отвечал, все делали вид, что не знали кто это.
Как только встала на ноги, пошла в участок, там мне сказали, что он уволился и уехал из города. Куда уехал, почему уволился, никто не знал. Был человек и исчез.
Только после того, как он пропал, я поняла, что влюбилась. Сердце жгло от тоски и желания хоть что-то узнать о нём, увидеть, поблагодарить.
С годами эта любовь не пропадала, а лишь крепчала, что и произошло сейчас. Он сидел рядом со мной. Я хотела обнять его, вцепиться руками в него и не отпускать никогда больше, но получилось вцепиться в него только глазами. Не могла не смотреть на него. Меня всегда восхищало его телосложение, казалось, с годами он стал ещё сильнее.
- Ты живёшь здесь? Учишься или работаешь? – внезапный вопрос, заставил меня вспомнить, что я бесстыдно пялюсь на него, но отвести глаз я не смогла. Моя тоска по нему жгла грудь.
- Учусь…и работаю…
В ответ услышала смешок.
- Никогда не сомневался в тебе, - ласково произнёс он, и уставшее до этого момента лицо, вдруг расслабилось.
- А вы…? – хрипло попыталась спросить, но голос оборвался. Он посмотрел на меня, вопросительно нахмурив свои чёрные брови, нежные глаза, как прежде погладили меня, внимательно изучая моё лицо. - …вы тоже живёте здесь?
- Да, - так вот где он был…я и не подумала, что он мог быть так близко, думала, что нужно искать дальше, но ошиблась. Потом отчаялась. Зачем мне искать человека, который исчез? Ведь если бы он хотел увидеть меня, ему было бы проще это сделать.
- На кого учишься?
- На адвоката, - ответила на очередной вопрос, не сводя в него глаз. Спроси меня о чём угодно, я открою тебе душу.
- На адвоката…занятно… С меня что ли пример взяла? – улыбнулся, ласково взглянув на меня.
- С вас, - честно ответила, не желая врать.
- Мне очень приятно это слышать… Даша… - моё имя сорвалось с его губ так нежно, он протянул его, будто пробовал на вкус, словно выпускал из рук белую невинную птичку. – А работаешь кем? – его печальное лицо вновь приобрело непринуждённый вид, он всегда с таким лицом вёл допросы. Он в очередной раз допрашивал меня, а я сгорала от желания допросить его в ответ.
- Официанткой.
- Подрабатываешь, - уточнил для себя, я не вмешивалась в ход его мыслей. Он как всегда собирал сведения. – Не думал, что ещё когда-нибудь увижу тебя, - на скулах заиграли желваки, и я едва уловила скрип кожи. Кинула взгляд на его руку, лежавшую на руле. Он сжал его до скрипа, вцепился пальцами в чёрную кожу.
Я тоже не думала, что ещё когда-нибудь смогу увидеть вас. Сердце выпрыгивало из груди так сильно, как не выпрыгивало из неё, когда он чуть не задавил меня, кажется, что быть задавленной им куда менее страшно, чем быть им нелюбимой.
- Я тоже так думала, - еле слышно произнесла я, но он услышал.
Внимательные омуты вновь оказались на мне, пытаясь поглотить. Он пытливо смотрел на меня, поджав губы.
- Слышу в твоих словах грусть. Сожалеешь, что встретила? – лицо его искривила гримаса отвращения, но почему она вдруг появилась на его лице?
- Нет. Я рада, что встретилась с вами, - задохнулась от собственных слов, и отвернулась к окну, стесняясь своей прямолинейности. Я не должна была этого говорить.
- Врёшь? – привычно спросил он, усмехнувшись.
- Вы сразу раскусили бы меня, если бы я врала, - улыбнулась.
Прохоров – профессионал своего дела, за его плечами десятки успешных дел, все его подопечные выигрывали. Суд любил и уважал его. Помню, как он выдирал справедливость собственными зубами, сам дрался за дело, будто за свою жизнь. Страшно не любил проигрывать, переживал, когда у него не получалось что-то сделать. Часами седел у моей больничной койки и стучал ручкой по блокноту, что-то вычеркивая из него.
- Ты совершенно не умеешь врать, - он ещё помнит? Хотя, с его профессией это не удивительно. Он должен знать всё, помнить каждую мелочь, видеть волосок там, где никто его не видит. Могу лишь подтвердить, что со своей работой он справлялся на 100 процентов.
- В этом городе вы тоже адвокат? – посмотрела на него, понимая, что его глаза больше не наблюдают за мной.
- В этом городе я прокурор, - печально усмехнулся, будто его должность ему совсем не нравилась, даже наоборот, была ему неприятна, напрягала.
- Ничего себе. Поздравляю вас с повышением! – я была искренне рада за него, он заслуживал этой должности как никто другой.
- Спасибо, - совсем не радостно произнёс он, останавливая машину во дворе жилого района. – Мне нужно зайти к друзьям, - он посмотрел на меня.
- Я подожду, - опустила глаза, пытаясь скрыть свою растерянность. Я порчу ему планы.
- Я не оставлю тебя тут одну. Мы пойдём вместе. Я хотел предупредить, что друзья мои всячески сватают меня с любой девушкой, поэтому не пугайся, - я кивнула, улыбнувшись. Я была бы не против быть сосватанной вам, Егор Алексеевич.
- Я не боюсь, - посмотрела ему точно в глаза, просияв, как солнце по утру. Как же сильно мне не хватало этих участливых глаз в своей жизни. Моя жизнь эти три года летела в бешенном темпе, и кажется, только сейчас остановилась, когда я увидела его.
Мужская ладонь, поднялась вверх и начала приближаться к моему лицу, но в сантиметре от моей щеки она замерла. Я посмотрела на неё, потом на Прохорова.
Он судорожно убрал свою руку и вышел из машины.
Что он только что хотел сделать?
Громоздкий мужской силуэт в темноте обошёл машину и через пару секунд дверца с моей стороны открылась.