Хорошая Жизнь

Хорошая Жизнь

Хорошая жизнь

Когда появились вертолеты, стало ясно, что меня не отпустят. А ведь план был хорош! Вот рядом со мной сидят пять денежных мешков: три женских и два мужских. Плачут, наверное, вспоминая мать или кого-то еще… Я специально выбирал семейников, тех, за кого кто-нибудь да вступится.

Я услышал голос из громкоговорителя. Голос шел снаружи… конечно, снаружи, осек я себя, не изнутри же…

— Сдавайтесь! Вы окружены!

Я выругался. Не-а, просто так я не сдамся… меня ждут Мальдивы. Я взял одну из дам, ту, что поменьше, и приставил к ее голове пистолет.

— Не хнычь, — шепнул я ей на ухо, — все будет хорошо.

Ее глаза округлились, но она замолчала. Так мы показались в окне. Наверное, так чувствуют себя актеры в театре. Все внимание приковано к тебе, вся сцена твоя, а все остальные люди — просто какое-то серое месиво там внизу. Даже жалко, что девушка не понимает этого.

Меня ослепил свет. Я ничего не видел, но знал, чувствовал, что по крайней мере два снайпера сейчас метят в мою голову. Поэтому я делал небольшие движения в сторону, чтобы сбить прицел. Я крикнул изо всех сил:

— Требую переговоров! У вас есть мой номер! Пусть позвонит переговорщик!

И я снова спрятался за стеной.

Я выиграл время… Как я вообще здесь оказался? В голову лезет всякое: крики, стоны… телевизор… реклама… Зазвонил телефон. Я поднес мобильник к уху.

— Я переговорщик. Чего вы хотите?

— По двести тысяч долларов за каждого. В сумме миллион. И билет на Мальдивы. О да, и самое главное… чтобы от меня отстали.

В телефоне была тишина секунд десять.

— Как мы можем это сделать?

— А это уже не моя проблема! — я начинал сердиться.

— Вы упомянули Мальдивы. Почему именно Мальдивы? Есть столько прекрасных мест… что насчет Гавайев? — вот же жук… знаю, что он просто тянет время. Сейчас, наверное, спецназ подъезжает… И тут я закашлял. Я прикрыл рот рукой, но чувствовал языком, что, как всегда, с кровью. Времени мало…

— Вам нездоровится?

— Да… мне хреново, — сказал я честно и, не известно почему, добавил, — мне недолго осталось. Тяжелая форма туберкулеза.

— Сочувствую.

— Да нихрена ты не сочувствуешь! — вспылил я. — Ты просто ведешь себя как принято. А на самом деле тебе плевать. Кончай лясы точить, — и выполни мои условия. Иначе буду отрезать по пальцу жертве каждые 15 минут.

Небольшая пауза по ту сторону телефона.

— Ты не сделаешь этого.

— Откуда такая уверенность?

— Мы пробили тебя. Я все о тебе знаю. Может быть, я знаю тебя даже лучше, чем ты сам. И я знаю, что ты ни разу в жизни не совершал ничего противозаконного. Даже превышения скорости и того не было. И тут такое… причем не как все, по маленькому, осторожненько… а чтобы сразу, чтобы все видели. Так что случилось?

Он меня раскусил… Внезапно мне захотелось плакать. Я знаю, что это не по-мужски, но что поделаешь… Я посмотрел на одну из женщин-заложниц. Она все еще тряслась от ужаса… совсем как мама.

— Как тебя по имени-то звать? — спросил я.

— Зови меня Пол.

— Пол, — начал я, — я эгоист. И я знаю, что я эгоист, и звучать буду по-эгоистски. Но ты послушай…

— Слушаю.

— Ведь таких как я много. Мы живем вроде как обычной жизнью… не голодаем, не страдаем как дети в Африке… а все равно несчастны. На нас плевать миру, ибо объективно у нас проблем меньше, чем у многих… я понимаю… но в итоге нас никто не слышит.

— Я слышу тебя. Что случилось?

Я сглотнул.

— Люди всегда орут… всегда стонут. Ты просыпаешься и чувствуешь, как холодно вокруг… холодно и темно. И ничего нет… и ничего не ждешь. Иногда хочется… не смерти, нет… иногда хочется никогда не просыпаться… видеть сны. Даже кошмары — и то лучше, чем это. Кошмары хотя бы ярко выраженные, будет что вспомнить, а жизнь — это просто блеклая, серая, всепоглощающая бездна. И все проваливается в эту бездну. И даже твой крик — и то не слышно из бездны.

— У тебя депрессия. Поэтому ты устроил погром в здании суда и взял 5 заложников? Из-за депрессии? Если хочешь, можем поговорить об этом. Мы назначим тебе врача, только освободи заложников.

— Когда я понял, что умираю, — я продолжил, — то почему-то задумался, какое самое счастливое воспоминание у меня есть? Все мое прошлое показалось мне тусклым и страшным. Словно я нахожусь в очень темной комнате, и что-то шуршится в углу. Но есть одно маленькое окошко, тусклое, грязное, но для меня это окошко и стало всем миром. Я вспомнил, что когда мама с папой орали друг на друга, я смотрел телевизор. Там тоже взрывы, убийства… но переключаясь между каналами, я наткнулся на рекламу. Знаете, рекламу шоколадок Баунти? Райское наслаждение… и вот я и решил, что перед кончиной увижу Мальдивы. Вы бывали на Мальдивах?

Мой собеседник молчал. Я краем глаза заметил, что мои заложники смотрят на меня с ужасом. Неужели я и вправду… монстр?

— Мы можем дать тебе билет до Мальдив, — произнес голос из телефона. Я обрадовался. Лучик солнца осветил мою душу. — Но…

— Но? — сердце екнуло. Солнце скрылось за тучкой.

— На Мальдивах сейчас ураган. Никто не знает, когда он кончится.

Мои глаза округлились, а лицо побагровело.

— Нет… не может быть… ты врешь! На Мальдивах всегда солнечно!

— Прости, но это правда. Мне очень жаль.

— Ах ты… ах ты гад… ненавижу… я просто хотел немного хорошей жизни… а ты взял и отнял это у меня! Слышишь?! Я найду тебя! Найду и убью… но сперва я убью этих заложников! Что, гад, не такой реакции ожидал?! Дала сбой твоя система!

Мой собеседник повесил трубку. Я услышал звук треснувшего стекла. Люди в черном ворвались в помещение. Я взял самую молодую из плененных девушек и приставил к ее голове пистолет.

— Стоять!

— Зеленые пальмы… кокосы с белой стружкой… голубая вода…

— Я вышибу ей мозги!

— Желтый песок… красные крабы… радужные зонтики…

Я видел все это перед глазами. Вот он я на Мальдивах… и здесь солнечно! Обманул все-таки гад. Я вдохнул соленые брызги… хорошо… но что-то не так. Я посмотрел на свои руки. Одна все еще держала перепуганную девушку, а другая приставила к ее голове пистолет. Девушка плакала… слезы уже давно смыли весь ее макияж. Что та, что ты… на Мальдивах нельзя плакать… ты боишься? Здесь нечего бояться! Разве что… страшная догадка поразила меня. Ты… меня боишься? Девушка еле заметно кивнула. Вот как… вот оно что… понятно…