Хорошо драться по субботам

8-11 главы

VIII

Мяч после Юркиного удара со свистом пролетел выше импровизированных футбольных ворот, стойками которых служили стволы сливовых деревьев и, сбив с  веток несколько лилово-синих плодов, плюхнулся в чужой огород на грядки с рассадой. Незамедлительно, словно свисток арбитра, прозвучал пронзительный фальцет хозяйки двора:

 –  Когда это кончится, ироды окаянные?! Все всходы поломали своим футболом, – она осторожно, словно бомбу, взяла мяч, который стал ее очередным трофеем.

– Я  вот все родителям расскажу. – Угроза не совсем убедительна, ибо кто боится родителей в шестнадцать лет? Но все же, понурив головы,  мы нехотя побрели прочь.

         – Уже за девками пора бегать, а они все мячики гоняют, – донеслось вслед.

Соседка словно прочитала наши мысли.

  Что-то непонятное творилось с нами в последнее время. После игры в футбол или купания в озере мы, причесав непослушные вихры и надев чистые рубахи, шли в парк. Шли не затем, чтобы, как раньше,  кататься на аттракционах или искать с кем бы подраться, а затем, чтобы встать на главной аллее парка в круг и, передавая друг другу – для пущей солидности – единственную сигарету, созерцать проходящих мимо девушек.

Кто-либо из нас одаривал очередную жертву сальным комплиментом, и все дружно ржали. Я тогда не понимал, что происходит: мы смотрели на молодых, красивых  девушек и от этого невинного наблюдения получали удовольствие, которое пытались скрыть за пошловатой юношеской бравадой.

Чомга как-то показывал нам порнографические журналы, которые он стащил у отца, но при всех я стеснялся долго разглядывать развратные картинки. Хотелось это делать без посторонних взглядов.

У соседа – шофера-дальнобойщика Кости я приобрел несколько пикантных журналов, и, время от времени, тайком рассматривал их. Я чувствовал, как горячий мед неведомого ранее желания растекается внутри моего живота. Заблудившаяся сексуальная энергия искала выхода.

Банальная фраза, банальное событие: я увидел ее. Вернее, раньше мы встречались десятки раз, но кто станет говорить о хлебе, когда он сыт? Это была Лена Котельникова, жившая по соседству со мной. Ходила она порхающей походкой, опустив маленькую головку, уютно посаженную на длинную шею. Ее светлые волосы закрывали снежно-перламутровое лицо, но когда девушка поднимала взор, то ненадолго показывала из-под длинных ресниц пронзительно-холодные  голубые глаза. Свои пухлые губки она почти всегда сжимала, а когда улыбалась, то на щеках возникали очаровательные ямочки. Лена уверенно набирала утверждающуюся в ней красоту. Такой, наверное, была Ева до совершения греха. За ее подростковой угловатостью скрывалось отшлифованное предками и Природой очарование неприступной русской красавицы. Возрастной комплекс делал Лену замкнутой, стеснительной, скованной, не подозревающей, что через несколько лет мужчины, плененные ее совершенством, будут падать ниц, касаясь  платья, лишь бы любым способом заполучить благосклонность этой женщины. А сейчас...

А сейчас самое значительное лето пришло на нашу тенистую улицу, лето соблазняющее, гонящее мысли прочь и рождающее  относительно скромные юношеские фантазии и желания.

Итак, надев чистую и наглаженную рубашку, я отправился к своим друзьям, чтобы в очередной раз "приятно" провести вечер. Приятели мои уже отправились в парк, и я, насвистывая незатейливый мотив, прохаживался по остановке в ожидании трамвая. Лена неторопливо шла навстречу, наклонив голову; ветер белокурыми протуберанцами вздымал ее волосы. Я  полагал, что каким-то образом должен показать ей – она меня заинтересовала. Мой опыт флирта был ничтожно мал, посему я не придумал ничего лучшего, как преградить ей дорогу. Она попыталась обойти меня. Шаг вправо, шаг влево. Я синхронно повторил ее движения. И тут она посмотрела на меня. Взгляд, который разбудил мое первое чувство к лучшей половине человечества, казалось, проник в самую глубину сердца. Откуда в глазах этой четырнадцатилетней девочки столько кокетства, обещания, значительности? А может быть, я только хотел все это видеть...

– Ты куда? –  я был искренне убежден, что мой вопрос звучит вежливо.

– Домой, – она, наконец, опустила глаза.

Запас светских вопросов был исчерпан, и я тупо уставился на матовые от пыли носки своих кросачей.

– Ну, я пошла, – девушка ладонью прикоснулась к моему плечу.

– Угу, – я великодушно уступил ей дорогу.

  После этого романтического свидания видеться  мы стали довольно часто. Желание "случайно" встретить друг друга, очевидно, было взаимным, так как мы регулярно сталкивались нос к носу: то в магазине, то в библиотеке, то на спортплощадке. При этом она и ее подружка  Даша прыскали в ладошки и, резко развернувшись, убегали. Вскоре мы с Леночкой стали передавать друг другу письма, – на бумаге наши мысли излагались несколько яснее, – в которых в полутонах и полунамеках выражали свои едва проснувшиеся чувства. Хрустящий, пахнущий ландышами голубой конверт, с красивой картинкой в левом углу, я вскрывал дома перед сном с ощущением  тихого счастья и долго еще ворочался в кровати. По вечерам, держась за руки, мы гуляли по благоухавшим от цветочного запаха улицам. Несмотря на приближавшиеся соревнования, тренироваться я стал хуже – биологический позыв оказался намного сильнее тяги к успеху. Уже тогда можно было сделать вывод, что женщина является препятствием в любом деле. Мои приятели, несколько раз увидев меня, прогуливающегося с Леной, стали посмеиваться надо мной, но я заметил, что смех этот был далеко не искренним. Возможно, они даже завидовали мне:  никто из них еще с девушкой не встречался.