Хозяева Русского моря

Глава тридцать пятая. Визит Мстислава в Свейскую слободу

Царевна была вся в заботах. Степные народы и горцы прислали к ней своих послов с ценными дарами, и она изучая положение небесных светил, делала астрологическое предсказание холодной ли будет грядущая зима, ожидается ли падёж скота, голод и болезни. Она по тихой грусти последние лет десять такие вещи довольно точно предсказывала, за что и пользовалась большим заслуженным уважением среди грозных соседей Тмутаракани. 

Одним словом Любислав застал Армануш посреди её дворика, разглядывающей в свою подзорную трубу небо, что то измеряющей с помощью массивной старой бронзовой астролябии, и постоянно что то записывающей на пергаменте, а все полученные данные сверяла со странными схемами и таблицами. Он знал из достоверных источников, что Прокопий и некоторые местные греки тайком пользовались астролябиями, вроде и его капитан "Посейдона" тоже, но все они под страхом смерти, очень тщательно это скрывали, так как церковь это редкое умение приравнивала к колдовству.  

Стараясь не мешать и особо не докучать Армануш, Любислав посетовал на проблему со свеями, в надежде что она подскажет ему какое ни будь умное решение. После краткого традиционного приветствия, Армануш поведала, что в Константинополе у многих греческих купцов свеи служат охранниками, как правило из за ранений или увечий, они оставаясь им служить обучаются грамоте и помогают в торговле. Можно кого ни будь такого переманить, ну скажем, служить писарем при Эрике, и пусть он хоть до посинения обучает вздорных жителей Слободы греческой грамоте. 

Правда среди язычников таких не найти, и придётся твоему Эрику терпеть крещеного соплеменника. Если такой вариант приемлем, Армануш пообещала завтра же отправить голубя в Константинополь, и когда эскадра там будем с караваном рыбы, такого грамотея постараются на неё доставить. 
Будучи очень приятно удивлённый, и бесконечно признательный её столь щедрому предложению, Любислав с юными красавицами отправился в купальню, а потом, тихонечко попивая сладкое вино с фруктами, восхищённо наблюдал, как Армануш колдовала над таинственными свитками с предсказаниями. 

Чем больше Любислав общался с Армануш, Прокопием и капитаном "Посейдона", чем больше узнавал о Шимоне и Феофане, тем чаще его посещали всякие еретические мысли, что Церковь лукаво объявляет дьявольщиной и колдовством всё подряд, из того что не в силах научно объяснить, или на это как то повлиять. Ведь если слушать Феофана, за то что он посреди моря смотрит в свою подзорную трубу или пользуется компасом, гореть его душе веками вечными в геенне огненной, не говоря уже о том, что он присутствовал при таком, что во всей Тмутаракани одна лишь Армануш называет научными изысканиями.

В такие минуты его мятежную душу успокаивали слова Путяты: 

- Не столь важен сам грех, как лишения и страдания, на которые грешник готов пойти дабы этот грех искупить.

- До чего же всё таки хитрый рыжий плут, этот боярин Путята, хитрый но и мудрый. Хорошо что он на стороне Мстислава, а не его недоброжелателей, что при Киевском Престоле крепко сидят, и в оба уха Князю Владимиру на его седьмого сына напраслину наговаривают. - думал про себя Любислав в минуты тягостных раздумий.

Ему вспоминалось, что когда ехали в Тмутаракань, то все помыслы Мстислава были о том, как остатки мятежных Хазар, что между Доном и Кубанью вдоль берега Сурожского моря кочуют, в конец искоренить, да наладить безопасный торговый путь из Итиля через Саркел в Тмутаракань. Что бы как на Царской дороге древних Царей Персии, через каждые тридцать верст постоялые дворы стояли, со сменными лошадьми для гонцов, депеши срочные доставлять, и купеческие караваны со всего мира привечать. 

Путята же вон как всё развернул, сперва Тмутаракань своим флотом укрепить, выгодной торговлей обогатить, а там уже, когда товары восточные в изобилии приходить будут, не чужим купцам по низкой цене продавать, а самим по морям в дальние страны возить, и там уже с большой для себя выгодой торговать. 

Войско содержать дело то весьма затратное. Вот на содержания одного Княжеского гридня надобны подати с семи крестьян, двух или трех скотоводов, одного или пары мастеровых. Купец же приносит в казну такой доход, которого достаточно для содержания от двух до дюжины гридней. Хотя с купцами тоже не все гладко. Там где опасно, им приходится на охрану тратиться, или подвергаться грабежам, с чего доход не велик, или убытки одни. Так что для выгодной торговли безопасные пути надобны, иначе никак.

Всего полгода назад все эти замыслы казались мечтами несбыточными, а теперь вон оно как, флот военный, торговый и рыболовецкий, где пожелает, там и плавает. Так и населения почти на три тысячи народу пришлого прибавилось. Благо что народ идёт крепкий, мастеровой да работящий, от такого народа одна только польза да выгода. Глядишь, со временем и замыслы Мстислава про удобные караванные пути воплотятся, и станет тогда богатое Княжество Тмутараканское, грозной непреодолимой твердью для всех врагов, на южных рубежах Русских земель. 

Любислав в процессе своего наблюдения за "научными изысканиями" Армануш и потребления угощений, оказался в нежных объятиях Морфея, и лишь ко времени утренней молитвы их покинул. Второпях расставшись с Армануш, он успел таки занять своё место в процессии позади Мстислава. Влюблённый Бранимир всю дорогу витал в облаках и обменивался очень красноречивыми, весьма не скромными взглядами со стоявшей поодаль Ладой, что уже явно выходило за рамки приличия. Старая ключница Лукерья, цепкой хваткой за длинную косу, пару раз даже грубо одёрнула, флиртующую посреди церкви няньку Княжичей. 

А гудящий рой местных сплетниц, стоящих позади, словно пчелиный улей, то затихал, то снова начинал гудеть, перемывая кости влюблённой паре, при каждом очередном их вздохе или взгляде. Любислава радовало что не его в этот раз обсуждают, так как ему и без сплетен хватало внимания. Для женской же половины склочной, чопорной и очень любопытной разноплеменной Тмутараканской знати, вкусы, нравы, манеры членов княжеской семьи, как и их придворных, были пока еще в диковинку, и ясное дело самой популярной темой для светских бесед.