Хозяева Русского моря

Глава сорок девятая. Искусная игра в любовь

Грациозно планируя над лазурными волнами, чайка ловко поймала своим желтым клювом юркую серебристую рыбку, и пару раз взмахнув крыльями, она гордо понесла в клюве свой трофей прямиком на длинную рею бизань - мачты "Посейдона". Все бы ничего, но мерзавка пристроилась прямо над тем местом, где Любислав с Капитаном, мило беседуя потягивали вино. Того и гляди, что бы сверху сулящий обогащение "сюрприз" не свалился.

Опасаясь за чистоту своего убранства, они быстро перешли поближе к кормчему матросу, с которым из вежливости пришлось делиться дорогим критским вином. 

Больше двух месяцев минуло с тех пор, как Любислав с пиратами скрепил кровью договоренность о сотрудничестве. Много же шуму он наделал. Византийский Император Василий Второй с Царем Болгарии Самуилом уже много десятков лет вели затяжную войну, и так как Киевская Русь являлась союзницей Византии, то многих при дворе Базилевса крайне заинтересовало, что это за договор такой, и что в нём писано? 

Да так сильно заинтересовало, что Великому Князю Владимиру на старости лет, от ромейских послов совсем уж покоя не стало. Даже троих ближних бояр гонцами в Тмутаракань прислал, договор почитать. 

Потом те бояре еще и отписывали Царьграду, что мол те пираты сами с Самуилом не в ладах, и помощи от его беззакония искали, а Русь значит над ними и сжалилась, протянув руку дружбы и помощи. На том как бы и угомонились, да только слава про Понтийского Кириоса так широко разлетелась, что всеобщее внимание Любислава даже стало раздражать. Да еще и Серафима из головы никак не выходила, так что его жизнь стала совсем не сахар.

Поселенцы Свейской Слободы под управлением Эрика отстроили просторный постоялый двор, и соорудили красивую часовню, по свейской традиции всю её изукрасив змеиными мордами. Для которой был куплен в Патриаршей иконописной мастерской при Святой Софии, удивительной красоты образ Пресвятой Богородицы, намного краше того, что висел в кают - компании "Посейдона".

Когда икону доставили в Слободу, Феофан поначалу заартачился освящать часовню, найдя по обыкновению своему "бесовщину" в змеиных мордах, но свеи осерчав, быстро убедили его что это образ змея - искусителя, и Епископ очень быстро совершив таинство, ускакал в Тмутаракань. Так что зажила Свейская Слобода лучше прежнего и всячески процветала. 

На флоте все шло не очень хорошо. Когги, драккары, кнорры, ушкуи, ладьи и кочи купцов, по причинам обрастания днищ, уменьшения числа гребцов в пользу товаров, или вообще отсутствия весел, были крайне медлительными. Чтобы сопровождать такие суда, хватало одних парусов, и по этой причине бравые моряки с гребцами, целыми днями бездельничали, боролись, фехтовали на палках, купались, играли в кости, и просто дурью маялись. 

Не зная уже чем их в море занять, начали устраивать посиделки, и читать вслух свитки с историями о разных героях, отважных мореплавателях, и даже рыцарские романы для слезливых барышень. Так Первая эскадра и ползала вдоль Болгарского побережья от Днепра до Константинополя, а эскадра Бранимира точно так же от Днепра до Херсонеса, в Константинополь, и обратно.

Время от времени обе эскадры встречались, вынужденно простаивая то на Днепре, то в Константинополе, пока сформируются новые караваны. Дошло до того, что Кириосы стали устраивать состязания по борьбе, игре с бурдюками, и учебные сражения между эскадрами.  Ну и конечно Любислав с Бранимиром душевно общались, тоскуя по Тмутаракани и обсуждая самые разные новости. 

Но главная засада была с доброй славой Понтийского Кириоса. Сперва Любислава начали донимать бравые офицеры Византийской армии и флота. Повсюду на него таращились, словно на диковинную зверушку, и даже издевательски над ним посмеивались.

Любое оружие кроме кинжала на поясе, носить при себе в Константинополе дозволялось лишь послам, военным офицерам и стражникам. Правда кавказских кинжалов с лезвиями почти в локоть длиной, было достаточно, чтобы успешно фехтовать даже с двумя до зубов вооруженными ромеями.
 
Отобрав, и выбросив в помойку оружие таких насмешников, да еще основательно испортив при этом их доспехи, было вполне достаточно, чтобы от тебя во все стороны шарахались. Но особенно упрямым, приходилось "случайно" ломать пальцы на правой руке так, что пару лет после этого ни меч, ни ложку держать не получится. Но от мужчин хоть так можно было отвязаться, а вот с женщинами Любиславу была просто беда.

Еще в начале лета, прогуливаясь с Капитаном по центральным улицам, где можно было всласть насладиться ароматами розариев, которые старались разводить во двориках особняков все зажиточные ромеи, Любислав попал в одну историю. На узких улочках бедных кварталов, где на обочину сливали стоки, пованивало, да и мухи докучали, двум приятелям было противно бродить, и их тянуло на центральные улицы, где сточные трубы проходили в земле под дорогой, и вони вообще не чувствовалось. 

Так вот однажды они выходили из таверны, где готовят самую лучшую сырную запеканку с бобами и морепродуктами, на всем Средиземном море, и вдруг увидели, как злодеи грабят какого то вельможу в двухместном паланкине. 

Ясное дело, злодеям очень не повезло встретиться с двумя хорошо подвыпившими Тмутараканцами, при том быстро, чётко, и сразу всем. Любислав с Капитаном тогда отобрали оружие у четверых дурней, настучали им по бестолковкам, ну и каждого из них ранили в ногу, чтобы они от стражи быстро не уковыляли, а по пятнам крови было видно, куда пошли. 

Вельможа оказался важным чиновником по налогам, и с того дня портовые власти, очень вежливо перестали взымать портовые сборы со всех кораблей Первой эскадры, что было весьма приятным и неожиданным сюрпризом. 

Но с ним ехала его дочь по имени Дорофея, которая совершенно не блистала красотой, скорее была страшна как смерть, и если её имя значило "Дар божий", хотелось бы знать за какие такие грехи? Плюс ко всему эта барышня очень боялась, что злодеи лишат её невинности, чем весьма красноречиво дала понять, что активно ищет спутника жизни.